Наши в космосе

— Хороший цемент, — подтвердил я. Я показал на дом и сказал: — Этим цементом мы камни склеиваем. Очень крепко склеиваются.

— А ставни из чего? — опросил тот же уродец. — Очень красивые ставни.

— Из пра-пра-пра-пра-пра-прабабушкиных панцирей, — ответил я. — Это еще пра-пра-пра-пра-праде-душки, когда выели своих матерей, сделали крышки на окна. У нас зимой сильный ветер дует. Не будет крышек — замерзнем.

— А у вас что-нибудь растет? — спросил уродец. В толпе опять засмеялись.

— Мы растем, — ответил я.

— Вы меня не поняли, — сказал уродец. — Что-нибудь другое, кроме вас и кляпок.

— Нет, — ответил я. — А нас разве мало?

— Ну а что едят кляпки? — спросил уродец.

— Мамины панцири, — ответил я. — Что же еще?

— Да, действительно. Что же еще, — сказал уродец и посмотрел на горы. — А вот ты говорил что-то о женском городе. Где это?

— Не ходите туда, — сказал Па. — Они съедят вас. Три дня назад Пу пошел за кляпками, далеко зашел, и его съели, а ему еще до праздника зачатия оставалось два года.

— Сколько же ему было лет? — спросил уродец.

— Как сколько, — удивился Па. — Сколько положено — год.

— Так, значит, вы живете всего три года?

— Да, — ответил я. — А вы сколько?

Уродец мне ничего не ответил, а только спросил:

— А если не ходить на праздник зачатия?

Мы все вместе удивились.

— А мы и не ходим, — ответил я. — Исполняется три года женщинам, три года мужчинам, женщины приходят в дом к мужчинам, и справляется праздник зачатия, а через четыре месяца рождаются люди. Мамин панцирь относят в горы, а потом на этом месте ловят кляпок.

— Ну а если сбежать от женщины? — спросил уродец.

Все-таки у них явно не все в порядке: «Сбежать от женщины»!

— Как же сбежать? — спросил Па. — Кто же тогда будет праздник справлять?

— Да и зачем тогда жить, — сказал я. — Мы всю жизнь живем для этого праздника. Это же праздник зачатия.

— А кто будет рожать? — спросил Па.

— Да, я как-то об этом не подумал, — сказал уродец.

Все засмеялись. Все-таки они неплохие ребята. Странные, но ничего. Может, они сбежали от своих женщин? Я как об этом подумал, мне их сразу стало жалко.

— Вы нам не подарите несколько кляпок, если можно, живых? — спросил уродец.

Видно, не одному мне стало жалко уродцев. Человек пятьдесят забежали в свои дома, и каждый принес по кляпке. Один из уродцев достал что-то блестящее и начал туда складывать кляпок. Одна кляпка выпрыгнула у него из руки и побежала к скалам. Уродец кинулся за ней.

— Не тронь, — закричала кляпка. — Не тронь — укушу!

Уродец остановился, а мы смеялись до звона в ушах.

— Так они тоже разумные? — спросил один из уродцев. Тут все попадали от смеха.

— А как же, — дергая себя за уши, сказал я. — Мне одна кляпка два часа небылицы рассказывала, чтобы я ее не съел.

Уродец опустил блестящее на землю, и все кляпки повыскакивали, но мы их быстро переловили. Одна болтливая кляпка начала упрашивать уродцев, чтобы Па отпустил ее, но Па откусил ей голову, а потом доел и все остальное. Уродцы смотрели на нас и, кажется, сильно удивлялись. Потом один из них сказал что-то непонятное:

— А может, так и надо.

А другой сказал:

— Кто из вас хочет полететь с нами на нашу планету посмотреть, как мы живем?

А третий тут же сказал ему:

— Не надо.

Тогда я сказал им:

— Здесь, у нас, вы хорошие, а какими будете там — мы не знаем. Вы нас отвезете к себе и бросите или съедите, как мы кляпок, и мы никогда не узнаем праздника зачатия, а наши женщины не будут рожать. Прилетайте лучше вы к нам. С вами весело.

— Спасибо, — сказал уродец.

Они подарили мне блестящий шарик и ушли в свою башню. Через полчаса башня загудела, потом заревела и поднялась в воздух. Мы махали им руками, пока башня не скрылась за тучами.

Вот этот блестящий шарик. Зачем он мне? Завтра праздник зачатия. Я иногда жалею, что не полетел с ними посмотреть, как они живут. Теперь-то уж поздно. А вообще я доволен, я видел очень много и знаю, что этими штуками они со мной говорили.

Борис Штерн

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИНСПЕКТОРА БЕЛ-АМОРА

ЧЬЯ ПЛАНЕТА?

Земной разведывательный звездолет, возвращаясь домой, забрел в скопление звездной пыли. Место было мрачное, неизученное, а земляне искали здесь и везде кислородные миры — дышать уже было нечем. Поэтому, когда звездолет подошел к кислородной планетке, робот Стабилизатор заорал нечеловеческим голосом: «Земля!», и инспектор Бел Амор проснулся.

Тут же у них произошел чисто технический разговор, разбавленный юмором для большего интереса, — разговор, который обязаны произносить многострадальные герои фантастического жанра в порядке информации читателя — о заселении планет, о разведке в космосе, о трудностях своей работы. Закончив этот нудный разговор, они облегченно вздохнули и взялись задело: нужно было ставить бакен.

Что такое бакен…

Это полый контейнер с передатчиком. Он сбрасывается на орбиту и беспрерывно сигналит: «Владения Земли, владения Земли, владения Земли…» На этот сигнал устремляются могучие звездолеты с переселенцами.

Все дела.