Читаем Наши в ТАССе полностью

Наши в ТАССе

Прискакал в мыле Бузулук с выпуска Б. Тамошняя завша Май Теодоровна Рождественская, рыжая львица в очках, распекла его до белого каления. Кричит наш Бузук:

– Эта Майя Тор-реодоровна!.. И вообще!.. Клюва не дают раскрыть![35] Чего они из-под меня хотят? Аморальные удобрения? Так это ж не моё амплуа! Я из них мартышек поделаю! Зарубили мой репортаж с выставки! Нет, братцы алкаши, время пить! Гм… Надо знать время пить и время выпивать. Или не отчаиваться? Нич-чего. И на мою душу начнут лить елей!

20 января
Лучше не спрашивай!

К Медведеву пришлёпал какой-то глухопердя старый. Сидит в кресле перед Медведевым. Читает газету и трубно поясняет:

– Вот холода! Пятьдесят! Автосцепка не выдержала. Разорвался поезд.

Медведев в ответ кричит:

– Это автосцепка плохая. А мороз тут ни при чём.

Медведевский глухарь – пенсионер Лисин. Раньше работал у Медведева. Теперь этому Лисину разрешается два месяца в году подрабатывать. Приплёлся из морга работун.

Хорева сидит у меня за спиной и тычет ручкой мне в бок. Шепчет:

– Аккуратиха меня обманула. Не написала о космосе.

– Неужели есть люди, которые могут тебя обмануть?

– Это принимать как комплимент?

– Только.

– Это не так грустно, как если бы обманули мальчишки.

Вошёл Терентьев из секретариата, лучший друг Медведева. Вместе ходят по воскресеньям на лыжах.

Поднял лопаточкой ладошку:

– Пламенный привет индустриальной мощи страны Советов!

Медведев делает кислую отмашку:

– Прилетают в среду космонавты. Надо снова телепать-ся к нашим столбам на Ленинском проспекте.[36] Флажками запасайся.

Аккуратова забраковала ташкентскую заметку о керамической посуде. Передали переработанную информушку с припиской:

«Взамен расколотой посуды».

Татьяна допытывается по междугородке у автора:

– Ты почему так часто меняешь города?

– Лучше не спрашивай!

– Всё ж! Что тебя сделало заядлым путешественником?

– Алименты.

Бузулук:

– Тань, – говорит Бузулук, – дай мне твоего любушку Таубешланга. Я дам ему цэу и по лбу!

28 января
Проделки ИИ

Пожаловал Терентьев. Увидел пустой тёмный медведевский угол, опало спросил:

– А где ваш вождь и учитель?

– Захворал! – радостно доложил хором отдел.

Кошка за порог – мыши в пляс!

Все в редакции чувствуют себя вольготно и в девять утра устроили вечер воспоминаний о школе.

Ия рассказала, как под её мудрым руководством в девятом классе была предана анафеме нелюбимая училка.

За этот выбрык Ию хотели отправить учиться куда-нибудь в область. Но она хорошо пела. А тут подъезжали праздники. Самодеятельность школы готовила концерт. За Ию вступилась руководительница художественного кружка. Ие вкатили двойку в четверти по поведению и на том закончилось её перевоспитание.

– Вытворяли… – Ия в смехе качает головой. – Откуда что и бралось? Помню, на уроке нелюбимой училки посадили на последней парте чучела двух ребят. «Дали» им по газете. Из-за газет видны только волосы. Училка орёт: «Встать, Симкин с Петровым!» Класс падает со смеху. Училка на ракете улетает жаловаться директору.

И Володя, наш незабвенный Владимир Ильич, не был паинькой.

– Я, – вспоминает он, – не любил черчение. В лицо кидал учителю: «Чертить – здоровью вредить!» Учитель назидательно отвечал: «Черчение – мать учения»… На уроке физкультуры я спрятал брюки одного парня. На следующем уроке его вызвали к доске. «Я не могу» – отвечает парень. – «Не валяй дурака!» И он вышел к доске в одних трусах.

Отсмеявшись, Владимир Ильич запустил глаза в газету.

– Володь, – говорю я, – как дела в Америке?

– Да постреливают…

Припоздалый Бузулук не сразу заметил, что Медведя-то нашего нет. А когда узнал, что тот болен, присвистнул:

– Любит наш бугорок[37] погулять! Не завизировал мой материал про донецкий уголёк. Взял отгул за прогул… Ну, братцы, это никуда негожо! Если сейчас, Вов, – глянул на Новикова, – не завизируешь – зар-режу!.. Только ты сильно не пугайся. Это у меня юмор такой деревянный… Сегодня, ребята, мой Димка сказал: «Запрягайся, отец, в сани, поехали в сад. Надоело мне дома сидеть два ваших выходных!» По дороге ко мне пришли хорошие строчки для стихов. Не Суздаль создал этот звон… Идёт верблюд, поёт верблюд…

– Дошли до стихов, – хмыкнул Новиков. – У нас и Ия пишет стихи. Носила в нашу многотиражку «Тассовец». Медведев тогда был там редактором. И он сказал: «Пока я редактор, эта мадам у меня выступать не будет. Это ж убогость высшей марки!» Тогда Ия работала в справочной.

Ия горько повздыхала и смолчала.

Ну как возразишь начальнику?

Хорева подняла руку:

– Расскажу последний анекдот. Тогда и за работу… В детском саду детям дали задание: нарисуйте, кто кем хотел бы быть. Одна девочка не нарисовала. «Почему?» – «Я хочу выйти замуж, но не знаю, как это нарисовать».