Читаем Наши в ТАССе полностью

Наши в ТАССе

– Вот происшествие… В пятницу я договорилась с подругой встретиться в субботу. В субботу утром она мне звонит: «Знаешь, Тань, я не смогу. У меня умер дядя». И я ей почти обрадованно и удивлённо кричу: «И я не смогу! И у меня умер дядя!» Без обиды. Взяли дяди и умерли. Они не сговорились?.. Вот… Сегодня надо идти хоронить. А у меня актив министерства промышленного строительства. Материал я уже написала. Надо пойти кое-что уточнить и дать присутствие…[166]

Я назвался груздём:

– Давай я схожу…

В «Детском мире» купил я серые кружки́ на табуретки, на которых стояли электроплитка и ведро с водой. В «Пассаже» затарился простынёй и побежал на актив.

В перерыв прорвался к заму министра. Он отфутболил к члену коллегии. Член подмахнул текст.

Звоню на главный выпуск. Велят, чтоб материал завизировал сам министр. Послали за мной «Победу».

Министр всё время прел в президиуме. Кое-как пробился к нему. Прочёл он материал, ведя актив.

Конечно, подписал.

Только на этом беготня не кончилась. Целый час толокся у цензора, всё доказывал, откуда та и та цифирь.

А тем временем началось профсоюзное собрание. И на нём меня в две тяги костерили в воспитательном приступе Колесов и профбожок Серов:

– Схлопотал товарищ выговор за прогул и не явился на первое же профсоюзное собрание. Ну как ещё его воспитывать? Ну и фонарист![167]

10 февраля
Кассирша

В угловом магазине у Никитских ворот я брезгливо прожёг мимо винного отдела. Сразу в продуктовый.

Взял двести грамм свинины, один апельсин.

Уже на подходе к метро вспомнил, что меня капитально надули. С десятки дали сдачу как с рубля.

Я рысцой назад.

– Я вас не помню, – вежливо икнула пьяная кассирша. – Подождите… Сниму кассу. Может, если ты мне понравишься, я тебе и дам… Ой, отдам…

Я выпил пакет молока.

Бросил шапку на подоконник. Присел на табурет между двумя круглыми столиками. Опёрся на них локтями.

Подошёл милиционер:

– Вы что тут висите? Уже?

– Ещё. Жду сдачу.

Скоро десять.

Два парня пересчитывают кассу. Похожи на правдолюбцев. Мы скомпановались.

– Знаете, – рубанул я завмагу и кассирше, – со мной лучше не связываться. Я самого себя боюсь. Вот такой я.

– Валь, – уговаривает завмаг кассиршу, – ну, отдай.

– Ладно, – соглашается она. – Я отдам из своей зарплаты.

И подаёт мне из сумочки девять рублей.

Один из парней удивился:

– Откуда у вас эти деньги? У вас их не должно быть!

– А мне долг отдали.

– Ровно девять?

12 февраля
Больной бузулук

Бузулук прихрамывает.

Держится как национальный герой Вьетнама, отважно борющегося с американами.

Он небрежно суёт мне под нос листок:

– Вот какие оправдательные документы надо иметь, а не твои голые слова!

Вокруг него сбивается толпа зевак.

Олег гордо читает:

«Мы, нижеподписавшиеся, свидетельствуем, что 7 февраля тов. Бузулук Олег Дмитриевич, по его словам, с сыном пришёл к нам в баню. Он был совсем трезвый. Полез он на полок попариться, но почему-то поскользнулся, упал.

При падении товарищ Бузулук был рассеян и невнимателен и ударил ногой трубу. В ответ труба от удара лопнула и обожгла его кипятком, что мы и подтверждаем.

Зав баней». Подпись.

– Вот, Толя, – говорит Олег, – таким обрезом ты видишь, что я болен? Видишь. Я – член профсоюза. Ты – профбосс. Ты должен мне дать три рубля на посещение? Должен.

Олег зовёт к себе Молчанова:

– Живей, сюда, небоскрёб твою мать! Садись!

Валька садится рядом с Олегом.

Бузулук диктует ему текст прошения:

В местком ТАСС

Профбюро ГРСИ просит выделить на посещение заболевшего литсотрудника РПЭИ О.Бузулука 3 (три) рубля.

Председатель профбюро ГРСИ

В. Серов

Молчанов просит меня подписать.

Я подписываю и думаю, что же дальше.

А дальше Аккуратова подняла хай:

– Олег! Ты зачем приставал к трубе? Избиение трубы выйдет тебе боком! Да вы что? Совсем офонарели? Вы Сана ещё под один выговор подведёте! Как не стыдно!

Молчанов кисло поморщился:

– А ты не слышала… Не слушай.

6 марта

Прошло женское торжественное собрание.

В уборной светопреставление.

Терентьев в недоумении:

– Женское поголовье, пользуясь случаем, варварски аннексировало у нас целый туалетный отсек. Нам осталось единственное отделение на шестьдесят стволов. Как терпеть такое узурпаторство? Ка-ак?!