Наши за границей

— Удивительное дѣло: только одна танцовщица и распинается въ танцахъ, а всѣ другія только на мѣстѣ толкутся да ноги задираютъ, — сказалъ Николай Ивановичъ, когда балерина чуть-ли не въ десятый разъ стала выдѣлывать замысловатое соло на пуантахъ. — У насъ ужъ ежели балетъ, то всѣ прыгаютъ, всѣ стараются, а здѣсь кордебалетъ какъ будто только на манеръ мебели. — Все-таки хорошо, все-таки интересно. Ты посмотри, какая роскошная обстановка, — отвѣчала Глафира Семеновна.

— Ей-ей, у насъ, въ Петербургѣ, балетъ лучше. Театра такого роскошнаго нѣтъ, а балетъ лучше. — Ну, какъ-же лучше-то! Смотри, смотри: принесли лѣстницы и забрались на ступеньки. Вонъ какъ высоко стоятъ и руками машутъ. Вѣдь это цѣлая гора изъ людей.

— Вѣрно. Но танцовальнаго-то дѣйствія все-таки нѣтъ. Ты посмотри: одна только танцовщица и надсажается, взмылилась, отъ нея ужъ паръ валитъ, a ей никто не помогаетъ. Балетъ долженъ состоять изъ танцевъ. Всѣ пляшутъ, всѣ подпрыгиваютъ, всѣ кружатся, — вотъ это я понимаю.

— Вѣрно, ужъ здѣсь такой обычай…. Перемѣнилось нѣсколько картинъ со скорой перемѣной и опустили занавѣсъ. Начался антрактъ. Супруги начали наблюдать публику.

— Удивительное дѣло, что и здѣсь въ театрѣ нѣтъ хорошихъ нарядовъ на публикѣ. Оказывается, что я лучше всѣхъ одѣта, — сказала Глафира Семеновна. — Даже обыкновенныхъ-то простыхъ модныхъ нарядовъ нѣтъ, a все рвань какая-то. Именно рвань. Гдѣ-же хваленые французскіе модные наряды-то?.. На выставкѣ ихъ нѣгь, въ театрѣ нѣтъ. Да вѣдь въ какомъ театрѣ-то! Въ балетѣ. У насъ въ балетъ являются разодѣтыми въ пухъ. Посмотри вонъ какая налѣво въ креслѣ сидитъ. Чуть не отъ корыта. Пальтишко на ней, я думаю, чуть не пять разъ перешивалось, на головѣ какая-то помятая шляпка. Ей-ей, я передъ отъѣздомъ заграницу нашей горничной Марфуткѣ въ сто разъ свѣжѣе этой шляпки свою шляпку подарила. Ну, Парижъ!..

— Не въ модѣ, должно быть, въ театръ рядиться, — отвѣчалъ Николай Ивановичъ.

— Такъ куда-же рядиться-то? На выставку не рядятся, въ театръ не рядятся, такъ куда-же рядятся-то? А между тѣмъ Парижъ считается самымъ первымъ городомъ по части нарядовъ.

Николай Ивановичъ улыбнулся.

— А ты знаешь правило: сапожникъ всегда безъ сапоговъ, а портной съ продранными рукавами и въ отрепанныхъ брюкахъ, — сказалъ онъ. — Для чужихъ Парижъ наряды приготовляетъ, а самъ не щеголяетъ. Да и вотъ я что еще замѣтилъ. — продолжалъ онъ:- вѣдь мы сидимъ въ балетѣ, а посмотри-ка — гдѣ военные? Какъ есть ни одного офицера въ театрѣ.

— Да что ты!

— Ищи и укажи мнѣ. Даже въ первомъ ряду ни одного офицера нѣтъ, не говоря уже о генералахъ. Видишь первый рядъ… Только статскія плѣши и бороды.

Глафира Семеновна стала блуждать глазами по театру и отвѣчала:

— Дѣйствительно, вѣдь совсѣмъ нѣтъ военныхъ.

— Вотъ, вотъ… А у насъ-то въ балетѣ весь первый рядъ какъ на подборъ генералитетомъ да господами военными занятъ. Однако, что-же мы не сходимъ въ фойэ? Надо-бы съ землякомъ повидаться, съ которымъ мы давеча встрѣтились въ подъѣздѣ.

— Да, да… И очевидно, онъ человѣкъ знающій Парижъ, — подхватила Глафира Семеновна. — съ такимъ человѣкомъ пріятно…

Въ слѣдующемъ антрактѣ супруги гуляли по роскошному фойэ и отыскивали земляка, познакомившагося съ ними на подъѣздѣ театра.

LI

Землякъ вскорѣ былъ найденъ въ фойе театра. Онъ самъ искалъ супруговъ.

— Ну, какъ вамъ понравился балетъ? — спросилъ онъ Николая Ивановича.

— Ничего. Декораціи отличныя, костюмы тоже. Ну, а что насчетъ танцевъ — у насъ въ Петербургѣ куда лучше и шикарнѣе. Помилуйте, вѣдь здѣсь въ балетѣ всего только одинъ бабецъ и танцуетъ, а остальныя только съ боку на бокъ на мѣстѣ переваливаются, руками машутъ и улыбки строятъ.

— Здѣсь всегда только одна танцовщица, а остальное кордебалетъ.

— Да и кордебалета нѣтъ. Какой это къ чорту кордебалетъ! Вспомните, какъ у насъ въ балетѣ танцуютъ. Выскочатъ двѣ штучки, отмахаютъ на удивленье, а за ними ужъ, смотришь, выскочили четыре и откалываютъ еще лучше. Только эти кончили — третьяго цвѣта шесть штукъ выскакиваютъ и еще мудренѣе танецъ докладываютъ. А за этой шестеркой восьмерка летитъ, за восьмеркой-десять штукъ и только ужъ послѣ всѣхъ вылетаетъ госпожа балерина первый сортъ и начинаетъ балетныя штуки выдѣлывать. Вотъ это балетъ! Послушайте, позвольте вамъ предложить выпить чего-нибудь для перваго знакомства, — сказалъ Николай Ивановичъ земляку. — Гдѣ здѣсь буфетъ?

— Да здѣсь буфета пѣтъ.

— Какъ нѣтъ? Въ театрѣ, да нѣтъ буфета? Что вы!

— Въ очень немногихъ театрахъ въ Парижѣ есть буфетъ. А гдѣ и есть, то даже не въ театрѣ, а подъ театромъ — и входъ съ улицы.

— Ну, порядки парижскіе! Театры безъ буфетовъ, вмѣсто капельдинеровъ какія-то накрашенныя бабы-нахалки.