Читаем Наши за границей полностью

— Mal à la tête? — спросил он Николая Ивановича, видя, что тот потирает рукой лоб и виски. — C’est toujours comme ça, quand on prend beaucoup de vin le soir.

— Смотри-ка, до чего ты себя довел: слуга в гостинице и тот насмехается, что ты вчера был пьян, спрашивает, не болит ли у тебя голова, — сказала Глафира Семеновна.

— Он? Да как он смеет! Вон!

И Николай Иванович, поднявшись с дивана, сверкнул на слугу глазами и сжал кулаки. Слуга выскочил за дверь.

Супруги принялись за еду, но у Николая Ивановича после вчерашнего кутежа не было никакого аппетита. Он только пожевал немного сыру и принялся за чай. Глафира Семеновна одна уписывала черствую индейку и куски гуся.

— Что ж ты не ешь? — спросила она мужа.

— Не хочется что-то.

— Ага! Будешь еще пьянствовать!

— Да уж не попрекай, не попрекай. Заслужу.

Старик, хозяин гостиницы, сам принес счет и положил его на стол перед нашими героями. Он также с любопытством смотрел на Николая Ивановича. Очевидно, то положение пьяного, в котором он видел его сегодня ночью, было в диво и ему. Он не вытерпел и также с улыбкой спросил:

— Votre santé, monsieur?[40]

Николай Иванович понял и сердито махнул рукой.

— Ну, ну, ну… Нечего тут… Проваливай! — сказал он. — С тобой, со старым чертом, разве этого не бывало?! Поди, тысячу раз бывало.

Хозяин потоптался на одном месте и скрылся за дверью. Супруги принялись рассматривать счет.

Счет

Расписанный на длинном листе, с мельчайшими подробностями, счет был громадный.

— Боже! Сколько наворотили! За что это? Ведь мы только спали и почти ничего не ели в гостинице! — воскликнул Николай Иванович. Он взял счет, повертел его в руках, посмотрел на строчки и сказал: — Не про нас писано. Прочти-ка ты, Глаша, — прибавил он, обращаясь к жене.

Взяла в руки счет и Глафира Семеновна, принялась рассматривать и проговорила:

— Удивительно, какими каракулями пишут!

— А это, я думаю, нарочно, чтобы не все расчухали, — отвечал Николай Иванович. — Можешь, однако, понять-то хоть что-нибудь?

— Да вот шамбр… Это за комнату. Тут по двенадцати франков.

— Ну да, да… Так мы и торговались.

— Постой… Мы сторговались по двенадцати франков за комнату с двумя кроватями, а тут за вторую кровать отдельно по франку поставили. Кажется, за кровать. Да, да, это кровать.

— Да как же они смеют, подлецы! Ах, жалко, что я не умею ругаться по-французски.

— Постой, постой. Тут два раза свечи. Бужи де сервиз и просто бужи. За первое два франка, за второе пять. Мы и сожгли-то всего две свечи.

— Ловко! — прищелкнул языком Николай Иванович.

— Недоумеваю, за что два раза на свечи поставлено. Неужели первые два франка, то есть бужи де сервиз, они поставили за тот огарок в вонючем медном подсвечнике, который они нам давали внизу, в бюро гостиницы, чтобы пройти ночью со свечкой по неосвещенной лестнице до дверей нашего номера? Ведь это уж ни на что не похоже. Батюшки! Да и за постельное белье отдельно взяли.

— Не может быть!

— Отдельно, отдельно. Ну, счетец! Де кафе о ле три франка. Знаешь, за каждую чашку кофею с молоком они выставили нам по полтора франка, то есть по шести гривен на наши деньги, ежели считать по курсу.

— Да ведь это разбой!

— Хуже. Это какое-то грабительство. А потом эн сервиз тэ, де сервиз тэ. Вообрази, за то, что мы у них брали посуду к своему чаю, булки и масло, они за всякий раз поставили по два франка.

— Да что ты! Ну народ! А между тем, как встретятся и узнают, что русский, — сейчас «вив ля Рюсси».

— Да из-за этого-то они и говорят «вив ля Рюсси», что с русского человека можно семь шкур содрать. Постой, постой… Вот тут еще есть папье а летр. Помнишь, ты взял два листка почтовой бумаги и два конверта, чтобы написать письма? Ну, так вот за это два франка.

— Не может быть!

— Смотри. За сегодняшний кусочек сыру, вот что мы сейчас ели, четыре франка поставлено.

— Ах, подлецы, подлецы!

— Даже марки, за почтовые марки к письмам и то по пятидесяти сантимов за штуку, — продолжала Глафира Семеновна. — Ведь это по полуфранку, ведь это больше, чем вдвое. Потом опять: сервиз, сервиз, и все по два франка. Это уж за прислугу, что ли? Должно быть, что за прислугу.

— Это за нашего коридорного дурака-то в бумажном колпаке, что ли?

— Да должно быть, что за него. Батюшки! За спички… Де залюмет. За спички также отдельно поставлено.

— За бумажный колпак на голове коридорного отдельно не поставлено ли? — спросил Николай Иванович.

— Нет, не поставлено.

— А за войлочные туфли на ногах?

— Нет, нет. Но зато поставлено два франка за что-то такое, чего уж я совсем понять не могу. Должно быть, это не за то ли, что тебя вчера вели под руки по лестнице, — сказала Глафира Семеновна. Николай Иванович смутился.

— Ну, ну, довольно… — махнул он рукой. — Поязвила — и будет.

— Ага! Не любишь! За разбитое-то зеркало все-таки пятьдесят франков должен заплатить. Вот оно… поставлено.

— Да когда же я бил? Нет, я этот счет так не оставлю, я его добром не заплачу, нельзя даваться в руки. Мало ли что могут в счет поставить! — горячился Николай Иванович.

Перейти на страницу:

Все книги серии Наши за границей

В гостях у турок
В гостях у турок

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».Глафира Семеновна и Николай Иванович Ивановы уже в статусе бывалых путешественников отправились в Константинополь. В пути им было уже не так сложно. После цыганского царства — Венгрии — маршрут пролегал через славянские земли, и общие братские корни облегчали понимание. Однако наши соотечественники смогли отличиться — чуть не попали в криминальные новости. Глафира Семеновна метнула в сербского таможенного офицера кусок ветчины, а Николай Иванович выступил самозванцем, раздавая интервью об отсутствии самоваров в Софии и их влиянии на российско-болгарские отношения.

Николай Александрович Лейкин

Русская классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Проза

Похожие книги

100 великих загадок Африки
100 великих загадок Африки

Африка – это не только вечное наследие Древнего Египта и магическое искусство негритянских народов, не только снега Килиманджаро, слоны и пальмы. Из этой книги, которую составил профессиональный африканист Николай Непомнящий, вы узнаете – в документально точном изложении – захватывающие подробности поисков пиратских кладов и леденящие душу свидетельства тех, кто уцелел среди бесчисленных опасностей, подстерегающих путешественника в Африке. Перед вами предстанет сверкающий экзотическими красками мир африканских чудес: таинственные фрески ныне пустынной Сахары и легендарные бриллианты; целый народ, живущий в воде озера Чад, и племя двупалых людей; негритянские волшебники и маги…

Николай Николаевич Непомнящий

Приключения / Образование и наука / Научная литература / Путешествия и география / Прочая научная литература