Наследие аграрного закона Тиберия Гракха. Земельный вопрос и политическая борьба в Риме 20-х гг. II в. до н.э.

Впрочем, все эти аргументы не позволяют найти логическое объяснение отсутствию в некоторых строках земельного закона 111 г. до н. э. ссылки на ограничительную статью[360]. По мнению Ф.Т. Гинрихса, эта ситуация обусловлена тем, что их содержание напрямую затрагивало земли союзников, вследствие чего наличие такого пункта в указанных пассажах закона являлось необязательным. В пятнадцатой строке определяется судебная процедура для римских граждан, получивших земельные участки от гракханской аграрной комиссии[361]. Они упоминаются и в третьей строке, причем присутствие здесь вышеозначенной ссылки представляется весьма вероятным[362]. Таким образом, неполная «комплектация» вводной формулы в пятнадцатой строке вполне могла быть связана с желанием переписчика сберечь пространство для последующего текста. Кроме того, в этих пассажах говорится о римских гражданах, а не о союзниках, вследствие чего использование их Ф.Т. Гинрихсом при аргументации своей гипотезы следует признать некорректным.

Похожую картину мы наблюдаем и в шестнадцатой строке эпиграфического lex agraria[363]. Категория земельных собственников, приводимая в данном пассаже, впервые появляется в самом начале документа[364]. Во второй строке также достаточно места для вводной формулы в полном ее виде, так что и в этом случае нельзя исключать экономии места со стороны переписчика. Не меньше вопросов вызывают и другие примеры, на основе которых немецкий историк пытается доказать состоятельность своей точки зрения. Это относится и к его комментарию к строкам 21–23, в которых регулируются земельные отношения при выведении колоний[365]. В качестве объекта здесь выступают земельные участки, находившиеся во владении лиц, относившихся к категориям veteres possessores

и pro vetere possessore. В числе последних находятся не только римские граждане, но и италики. Именно это обстоятельство и позволяет Ф.Т. Гинрихсу сделать вывод о том, что ограничительная мера Гая Гракха касалась прежде всего socii nominisve Latini. Впрочем, присутствие в этой строке собственно римских граждан некоторым образом нарушает целостность концепции немецкого антиковеда. Помимо этого, ссылка на указанную меру Гая Гракха появляется уже в следующей строке[366].

Ф.Т. Гинрихс предлагает свое объяснение данной ситуации. Он указывает на то, что земельные участки, которые получили упоминаемые в 22 строке lex agraria 111 г. до н. э. veteres possessores и pro vetere possessore, изначально были частью фонда ager publicus.

Эти участки являлись компенсацией за переданные в распоряжение III viri при проведении теми работ по выведению колоний земли. Если в 21 строке, где речь идет об исконных владениях или собственности союзников, запрет излишен, то в 22–23 строках, по мнению немецкого исследователя, он был вполне актуален, так как взамен италики получили земельные участки из фонда ager publicus[367]. Несмотря на всю привлекательность подобного решения проблемы, с его помощью невозможно объяснить тот факт, что ссылка на вышеозначенный закон Гая Гракха отсутствует в пятнадцатой и шестнадцатой строках lex agraria 111 г. до н. э. Кроме того, даже если предположение Ф.Т. Гинрихса соответствует действительности, у нас нет достаточных оснований говорить о том, что Гай Гракх стремился защитить права и имущественные интересы союзников. В указанных строках упоминаются лишь те земли, которые находились в непосредственной близости от предполагаемых колоний. Положение других италийских собственников, чьи possessiones все еще могли быть привлечены для обеспечения нужд гракханской аграрной комиссии, в любом случае оставалось бы прежним. Таким образом, становится очевидно, что гипотеза Ф.Т. Гинрихса имеет довольно существенные слабые стороны. На мой взгляд, такой закон совершенно не имел политической перспективы. Если бы даже он в качестве законопроекта и сумел преодолеть стадию обсуждения в сенате, то в комициях неизбежно был бы обречен на неудачу.