Наследие Эдварда Гейна

Ирина перебралась на новое место и устроилась там. Да, ей было непросто совладать со своей истинной сущностью. Но она все равно оставалась умной и привлекательной женщиной, для таких особые правила. Это все равно не принесло бы ей золотых гор — если бы на ее пути не встретился Степан Янковский.

Анне несложно было понять, как они сошлись. Красивая женщина, мужчина, которому она понравилась — обычная история! Тут напрягает другое: как он узнал про настоящую природу Ирины? Как сумел понять, чем именно она занимается? Это ведь он все устроил, не она! У нее, тогда еще молодой и неопытной, просто не было нужных денег и связей. Но закрыть этот пробел Анна пока не могла, ей оставалось просто принять союз Ирины и Янковского как факт.

Все следующие годы он был ее покровителем. Это он находил ей жертв, покупал живые «куклы», на которых она могла практиковаться. Он же продавал ее творения, у Ирины в жизни не хватило бы на это ресурсов — по крайней мере, в то время. Тогда ведь речь шла не о даркнете, продажи, если они и были, шли другими путями, куда более сложными.

Вряд ли Степан пошел бы это лишь из-за любви. При чем здесь любовь? Да и вряд ли он был сумасшедшим, как его супруга. Он решил попробовать этот бизнес — и оказалось, что безумие тоже способно приносить неплохой доход. Он бы не действовал себе во вред.

У них все шло хорошо до самой смерти Янковского. Вот тогда Ирина могла попасться, у нее самой не хватило бы здравомыслия вести бизнес. Для нее игры со смертью были единственной страстью, почти наркотиком. Но к тому моменту она была достаточно взрослой и мудрой, чтобы признать проблему.

Поэтому она умудрилась заменить умершего мужа Василием Романовым. Сложно сказать, почему ассистент Янковского согласился на такую дикую схему. Возможно, он уже о чем-то догадывался. Возможно, и вовсе все знал от своего босса. Не зря же бездетный Янковский назначил его своим преемником! Романов принял на себя эту роль и стал вести бизнес по-своему. В частности, он заменил захоронения в парке на использование строительных панелей.

Их подвела случайность — но так часто и бывает. Шторм, поваливший дерево — казалось бы, мелочь, которая для них стала роковой. Или нет? Анна прекрасно понимала, что ничего еще не закончилось. У адвокатов Романова есть шанс запутать правосудие в бумажках. Ирина и вовсе на свободе! И даже так, можно считать, что выйти на них удалось почти чудом.

Но теперь уже отступать нельзя. Поэтому Анна попрощалась со своей собеседницей, на всякий случай оставила ей визитку, хотя они обе знали, что преподавательница не позвонит. Она направилась к машине — возле которой уже дожидался Леон. И сложно было представить себе человека мрачнее.

— Она еще и телефон выключила! — с показательной скорбью заявил он, глядя на затянутое облаками небо.

— Не телефон, а звук в телефоне, не утрируй.

— По-моему, что бы я ни сказал, это не докажет тебе, что ты была не права.

— Со мной трудно, — согласилась Анна. — Ты знал об этом.

— Знал… Ты хоть не зря это устроила?

Он смирился быстрее, чем она ожидала. Или не смирился? Возможно, он изначально не злился на нее, ему сложно было привыкнуть к новой норме между ними, однако справлялся он неплохо. Анна была благодарна ему за это.

— Не зря. Теперь я знаю, кого мы ищем.

* * *

Им нужно было уехать. Анастасия думала, что это чувство отступит после того, как Романова арестовали. А стало только хуже!

Оказалось, что Романов, при всех своих странностях, служил основой, на которой держался этот дом. Но вот его не стало — и все посыпалось. Охрана вела себя как попало и наглела не по рангу. Прислуга, кажется, была заинтересована только в том, чтобы что-нибудь стырить, пока их не уволили. А мама ходила грустная и безразличная ко всему.

Понятно, что она любила этого хорька куда больше, чем он заслуживал. Но Анастасии обидно было признавать, что какого-то альфонса можно любить больше, чем собственную дочь!

Она ведь только об этом и мечтала: о том, что ее будут любить. Детство в приютах — не самый радужный опыт. Других детей если не усыновляли, но хотя бы забирали на выходные, курировали, помогали им. Ее же все игнорировали… Анастасия, сколько себя помнила, чувствовала себя некрасивой, ненужной, лишней везде.

Тогда она и решила, что однажды обязательно найдет своих родителей. Зачем? Она тогда еще не знала, все зависело от того, какие они. Если это очередные пропащие алкоголики, как те, о которых рассказывали другие дети, она бы просто плюнула им в лицо. Так себе месть, но лучше, чем ничего. Однако куда больше Настя надеялась на второй вариант: что они окажутся замечательными людьми, которые просто однажды совершили ошибку. Или не совершали? Может, ее украли или перепутали в роддоме?

Когда у нее появилась цель, она все силы бросила на достижение. Она больше не грустила из-за того, что других выбирают, а ее — нет. Настя не ждала милости от посторонних людей и даже не позволяла себе надежду, что может быть счастливой просто так, не прилагая усилий. Символом счастья для нее стали родители, все остальное потеряло смысл.