Наследник

Он встал, обошел вокруг стола, потом опять сел. Я чувствовал себя полным ничтожеством. Мне хотелось есть, пить и вымыться, и не знаю даже, чего прежде.

— Сама судьба свела нас в склепе, — заявил он очень серьезно, — но об этом ты будешь молчать. Ты понял?

Я кивнул. Я понял, что ему тоже нечего было там делать среди ночи, тем более что ему никто не мешал проститься с Гринцинией днем. Я понял, что в этом мы с ним действительно заговорщики.

— Ни слова об этой женщине, — добавил он, — никогда и никому.

— Обещаю, — сказал я — мне очень не терпелось вырваться на волю.

— Обещания мало. Клянись.

— Клянусь.

— Хорошо, — вздохнул он удовлетворенно.

— Господин барон, — сказал я как можно вежливее, — если я вам больше не нужен, отпустите меня поскорее. Я и так свое отсидел.

Ястреб посмотрел на меня снисходительно и похлопал по плечу.

— Ничего, ты меня простишь за это. Я же не мог знать, кто ты.

— А кто я? — спросил я раздраженно, мне надоела эта игра в кошки-мышки.

— Ты… как оказалось, сын одного весьма влиятельного человека.

Эта мысль мне почему-то в голову не приходила. Я был незаконный сын графини Гальма, об отце она даже не упоминала, и мне показалось, что она сама его уже не помнит. Уточнять же у нее, кто мой отец, было просто неприлично. Теперь я понял, что события принимают совсем другой оборот.

— Чей же?

— Короля Лесовии Эриха Четвертого.

Он следил за моим лицом. Ему было любопытно мое изумление и недоумение. Но я за последние дни разучился удивляться и чувствовал, что мое небритое лицо неподвижно как восковая маска.

— Вы шутите, господин барон?

— Я не шутник. Запомни это.

— Король не признает незаконных детей, — сказал я холодно.

— Тебя король признает, — ответил он серьезно, — ведь у него нет других детей.

— Ну и что?

— А то, что ты наследник престола.

Я лихорадочно соображал, похоже ли это на правду. Увы, это было похоже, и это объясняло уверенность графини, что она добьется от короля разрешения на наследство и титул для меня. И это как-то объясняло его приезд в наш маленький Тиноль. И это могло даже объяснить поведение Ведбеды, ее подмену детей и ее слежку за мной, если знать всех, причастных к этому делу лиц.

Я шестым чувством понял, что так оно и есть. И не испытал ни радости, ни торжества. Ноша была слишком велика, и она исключала для меня даже мысль о женитьбе на Эске. Пророчество Ведбеды сбывалось неумолимо.

— Ты — наследник престола, — повторил барон, не заметив во мне признаков радости и решив, видимо, что до меня не дошло.

У меня же было чувство, что я стал героем нелепой трагикомедии, которая мне уже надоела.

— Почему же, черт возьми, вы сидите в моем присутствии? — спросил я раздраженно.

— Потому что я король, — ответил он усмехаясь.

И тогда мне почему-то стало жутко.

Я лихорадочно вспоминал всё, что о нем слышал. Ничего определенного, кроме того, что он бывает жесток с теми, кого невзлюбил, и власти у него для этого предостаточно. Но это недостаток всех королей, мало-мальски прочно сидящих на троне. В народе говорили, что он строг, но справедлив. Его не презирали, как Эриха Третьего, и не боготворили, как Эриха Второго. Его не любили, но уважали и побаивались.

Вообще-то было даже интересно видеть человека, наделенного такой огромной властью, и убедиться, что у него такие же руки и ноги как у простых смертных, такие же морщины на лице, такие же мешки под глазами, и залысины на лбу, отчего лоб кажется несоразмерно большим. Он и одет был не по рангу скромно, я встречал вельмож куда более роскошных.

Я долго пялился на него, пока не додумался извиниться.

— Ничего-ничего, — сказал он, — ты прав, мой мальчик, никто не смеет сидеть в твоем присутствии. Кроме меня, конечно.

— Вы уверены, что не ошиблись, ваше величество? Взгляните на меня. Разве мы похожи хоть немного?

— Внутреннее сходство гораздо важнее внешнего.

Где он увидел это сходство, для меня было такой же загадкой, как и всё остальное. Сыновние чувства во мне не проснулись. Он был слишком далек и слишком недоступен. Он был королем Лесовии, а я его подданным, кем бы он меня ни называл.

— Мы сегодня же уезжаем, — сказал король, — дело в том, что я тут как бы неофициально, даже не под своим именем… кроме барона никто об этом не знает, поэтому я не могу сейчас объявить тебя наследником. Но как только мы приедем в Трир…

Я его почти не слушал. Я с тоской осознавал, что мне придется покинуть этот город, в который только что вернулся, где я родился и вырос, где живут мои друзья и женщина, которая мне дороже всех на свете, и где разгуливает убийца моей матери!

— Могу я отлучиться по своим делам, ваше величество?

— Твои дела теперь — дела государственные. Ты себе не принадлежишь, мой мальчик.

— Я понял. И именно об этом хочу предупредить свою приемную сестру.

— Ни в коем случае!

— Но почему?

— Кристиан Дерта умер. Его нет. Есть наследник престола, у которого должна быть совсем другая биография. Мои Советники сочинят ее, как только мы приедем.

Меня всё больше заполняла та самая жуть.

— Ей сказали, что я умер?

— Разумеется.

11