Наследник

— Я тебя еще и презираю, — сказал я, приходя в себя, — ты стервятница, ты предательница, ты воровка! Ты берешь то, что тебе не положено!

— Не тебе судить, что мне положено, Кристиан.

— Возможно. Но мне тебя ненавидеть.

— Если ты уцелел в Араклее, это не значит, что ты бессмертен. Твоя ненависть бессмысленна. Я всё равно приду за тобой.

Я поискал глазами что-нибудь тяжелое, чтобы запустить в это бесстрастное привидение с жуткими глазами. Кроме костей на соседнем столе, ничего подходящего не оказалось.

Я швырнул в нее плечевой костью, она прошла насквозь и ударилась об стенку.

— Чем больше ты будешь мне мешать, тем быстрее я за тобой приду, — заявила эта бестия и начала таять прямо на глазах.

Через минуту мне уже казалось, что у меня просто бред. Я был один, графиня лежала с откинутым покрывалом и прекрасно-бледным ликом, плечевая кость валялась у стены. Я подобрал ее и положил на место, извиняясь в душе перед неизвестными останками. Потом снова наклонился над Гринцинией и всем назло поцеловал ее.

Губы у нее были совершенно холодные и неподвижные. Я не мог согреть их своим теплом, мне самому было зябко. Не знаю, зачем мне это было нужно. Наверно, я надеялся как мальчишка, что она оживет после моего поцелуя подобно спящей красавице.

— Ты ее любовник?

На этот раз голос был мужской и вполне реальный. Это мог быть только сторож, поэтому я не испугался как в прошлый раз.

— Не склеп, а проходной двор, — подумал я оборачиваясь.

Человек, который окликнул меня, на сторожа походил мало, он был не молод, но по-воински подтянут, распахнутый лисий полушубок открывал взору позолоченный камзол и сверкающую каменьями пряжку на поясе. Лицо его с резкими мужественными морщинами, было чисто выбрито, в чертах сквозило что-то ястребиное и надменное.

— Я спрашиваю: ты ее любовник? — повторил он строго.

До меня уже дошло, что положение мое наиглупейшее. И невероятнее всего выглядит чистая правда.

— Нет, — сказал я, — могу поклясться.

— Кто же ты ей?

— Никто.

— Тогда, что ты здесь делаешь?

— Лечусь от страха, — соврал я первое, что пришло мне в голову.

— Вот как?

— Боюсь покойников. Мне сказали, что это верное средство.

Надменный незнакомец усмехнулся, и мне показалось, что он мне ни капли не поверил. Впрочем, тон его немного смягчился.

— Ты кто?

— Кристиан Дерта, приемный сын Юзеста.

— Ты живешь в Тиноле?

— Да.

— А может, ты вор?

— Что тут воровать? — я дернул плечом, — кости?

— Я видел тебя на похоронах, — сказал он задумчиво.

— Ну и что? Я… я люблю похороны. Это так красиво!

— Ты находишь?

Я понял, что заврался окончательно.

— Да. Только покойников боюсь…

— Ладно, — усмехнулся незнакомец, — разберемся. Выходи.

Мы вышли. У ворот стояли два телохранителя, они переступали с ноги на ногу от холода и зевали, но я понял, что даже в полусонном состоянии они прекрасно могут взять меня за шкирку и отправить, куда следует.

— Заприте его у меня в подвале, — распорядился этот надменный тип, — я приду потом.

10

Подвал был оборудован под тюрьму. Тут были и решетки, и солома в углу, и наглые крысы. Над головой у меня располагался замок барона Фребби, если я еще не забыл свой родной город. Барон Фребби был одним из самых влиятельных вельмож в городе и любимцем герцога Навского. Матушка предупреждала, что от него тоже лучше держаться подальше. Он подл и вероломен.

Я провел на вонючей соломе три дня, с ужасом думая, что сейчас чувствует Эска… Ворвалась метель, белым парусом надула ее рубашку, метнула снега в ее черные волосы, и я закрыл за собой дверь. Неужели я не выберусь отсюда и никогда ее больше не увижу?! Меня заперли на всякий случай и забыли обо мне!

На третий день меня покормили. Потом за мной пришли. Я, грязный, заросший щетиной и противный сам себе был усажен в обитое шелком кресло напротив стола, уставленного яствами и винами.

Через некоторое время, когда я уже мысленно обгладывал цыпленка в тесте, вошел мой незнакомец с ястребиным лицом.

— Ну что ж, — сказал он бодро и вполне беззлобно, — ты стойко выдержал свое заключение, — и я тоже не тратил времени даром. Мне врать нельзя. Нельзя. Ты понял?

— Что вы хотите сказать? — пробормотал я, мысленно выплевывая своего цыпленка.

— Только то, что теперь я знаю о тебе больше, чем ты сам.

— Откуда? — изумился я, но потом понял, что он послал своих людей к Эске, и она всё им рассказала. Вынуждена была рассказать. Бедная моя Эска!

Графиня умерла, Лориан уехала. Больше свидетелей не было.

— Мне всё известно, — самодовольно заявил этот ястреб и уселся в кресло рядом со мной, — ты человек скромный и порядочный, мне такие нравятся.

— Я ни на что не претендую, — поспешил я его заверить, — отпустите меня, ваша светлость, я ведь ничего преступного не совершил и не собираюсь совершать впредь.

— Конечно, — кивнул он и посмотрел на меня так пронзительно, как будто мы с ним два заговорщика и изъясняемся не словами, а мыслями, — конечно, ничего преступного.

— Я вас не понимаю, — сказал я, не желая участвовать в этом заговоре.

— Конечно, — еще раз проговорил он, — ты и не можешь меня понять.