Наследник Альфы

Добившись нужного эффекта, Мирослав оглядел людей и обнял уже стоящего перед ним мужчину. Похвалил и одобрил его выбор. Затем все повторилось в точности как с Анной. Аплодисменты, поддержка толпы.

Люди вставали друг за другом еще пять раз, и каждый раз Барс доводил зал до слез своими рассказами, а потом чувствовалась невероятная мощная поддержка и одобрение.

«Вот… он!» — внутри все буквально переворачивалось от историй, которые приходилось слышать. Это было явно что-то из психологии. Не магия и не волшебство. Простая эмоциональная раскачка, когда людей резко бросали из одних эмоций в другие. Я много раз слышала о таких приемах для рекламы, когда надо было вызвать соответствующий отклик потенциального покупателя на товар. И даже зная о том, что это — уловки, и зная, как они работают, сложно было остаться равнодушной.

Ника рядом со мной сидела бледная, явно уже не слишком довольная своим «приключением». Она то и дело теребила тяжелый серебряный кулон в виде летучей мышки на шее. Если бы он и правда был сигнализацией, то сработал бы уже от такого раз десять, если не больше.

Выслушав семерых и решив, что уже начинает повторяться, Мирослав предложил остальным в зале разделиться на группы, в зависимости от того, кому они отдадут антидот и кого будут спасать.

Люди довольно споро распределились, вставая на указанные места. Сидеть остались только мы с Никой.

Мирослав встал перед нами:

— Трудно сделать выбор?

— Я бы вколола антидот себе, — вдруг выпалила Ника.

— Почему? — кажется, удивились все присутствующие в зале.

— Я ипохондрик. Когда вижу людей с болезнями, моментально думаю, что у меня то же самое. Даже если это не заразно. Даже если этого физически не может быть. Как укус змеи, например, — она округлила глаза и состроила жалостливое личико. — А так как я выросла в детдоме и у меня депривация привязанности, то и сочувствия к окружающим я тоже почти не испытываю. Так что…

Она развела руки в сторону, как бы говоря: «Вывод очевиден».

Нужно было отдать Барсу должное — в лице он почти не изменился. Но мне казалось, что я буквально слышу, как скрипят его зубы.

— А каков ваш выбор, Людмила? — мягким обволакивающим голосом уточнил Мирослав после короткой паузы. — Вы бы тоже укололи себя?

— Нет, почему же, — я пожала плечами. — Если антидота достаточно, чтобы вылечить взрослого здорового мужика, то уверена для пятилетнего ребенка будет достаточно и трети ампулы. У меня соседа как-то гадюка кусала — так что я знаю, что такие лекарства рассчитываются по весу. Поэтому я бы разделила дозу на три части. Треть отдала девочке, треть многодетной матери и треть беременной. Не знаю, хватило ли бы лекарства женщинам — но тут уже все бы зависело от их иммунной системы. Может, выжили бы, может, нет. Но я бы виноватой в этом себя уже точно не чувствовала.

— А ученый? Ты бы обрекла мир жить без лекарства, которое ему так нужно, — мягко заметил Барс. Его губы по-прежнему улыбались отеческой улыбкой, а вот глаза улыбаться перестали.

— Обычно такими исследованиями никто не занимается в одиночку. И постоянно ведутся записи экспериментов, формул, — я принялась на ходу фантазировать. — Если ученый в этот момент находился еще в сознании, то я бы записала видеообращение от него для научного и не только сообщества. Думаю, после того, как пресса бы пронюхала о произошедшем на борту случае, это бы наделало много шума, видеообращение бы стало вирусным.

Привлекло бы к работам ученого еще больше внимания, больше финансирования. В результате его труд был бы закончен, пусть и не им самим, но зато уж точно гораздо быстрее, чем за пять лет. Получается, так я бы я еще и хорошее дело сделала и подарила надежду не только тем троим, получившим от меня антидот.

Барс хмыкнул, а затем сделал несколько медленных хлопков, которые тут же переросли в бурный шквал оваций.

— Отличный вариант решения задачи, — вынес он вердикт, когда аплодисменты стихли, и тут же переключился на другую тему. — Что ж, а теперь, когда мы с вами уже разделились на группы, проверим ваши коммуникативные навыки… Людмила, Вероника, присоединитесь к кому-нибудь для выполнения упражнения.

Все оставшееся занятие проходило примерно по той же схеме. Сначала участников доводили до слез, а затем поддерживали, обнимали, хлопали им, заставляли улыбаться.

Теперь стало неудивительно, почему бизнес Мирослава шел так хорошо. Подобные качели легко вызывали эмоциональную привязанность, потребность ощущать ее снова и снова. И люди возвращались. Сначала первая ступень, затем вторая, третья. Они добровольно несли деньги за то, чтобы испытывать это снова и снова.

Все равно что глупышка Люся и миллионы других женщин, чьи мужья измываются над ними. Сначала им делают плохо, окунают в самое «дерьмо», бьют, устраивают пьяные скандалы. А затем приползают на коленях, просят прощения, осыпают подарками и комплиментами. Это качели вызывают вполне реальную зависимость. И избавиться от нее, даже если умом понимаешь, что все хорошее не может перевесить плохого, очень сложно.