Наследник Альфы

Вот в кого Люся у нас.

— Проходи, проходи. Чайку сделать? Кушать ничего нет, Ванечке последнее только что отдала. Но, может, ты чего к чаю принесла?

Про «принести к чаю» я даже не подумала, да и не собиралась я тут долго задерживаться, так что просто мотнула головой.

— Ох, Ванечка расстроится, — укоряюще покачала головой женщина. — Я ему обещала, что ты с гостинцем, как всегда, зайдешь. Эх… Ну что, чай не маленький, перебьется без конфет. Новогодние с подарка все съесть успел уже. И двух месяцев не прошло.

— Я ненадолго, — пояснила я, оценивающе оглядывая обстановку.

Если всю свою жизнь до Вани Люся видела это, то ничего удивительного, что квартира мужа ей казалась нормальной. Вместо вешалки — доска с вбитыми в нее гвоздями. На полу вместо коврика — грязная тряпка, протертая посередине до дыры, обои ободраны.

— Что, даже чаю не попьешь? — удивилась мать.

— Я только Ваню навестить.

— Он у себя в комнате. С утра не выходит, — пожала плечами мать. — Ты тогда иди, а я в кухне серию досмотрю. Потом приходи, посплетничаем.

— О чем?

— Как это о чем?! Что за мужика нашла, сколько он зарабатывает, сколько тебе денег дает, обещал ли детей содержать. Ты ж у меня умница, не могла ж шило на мыло променять. Вон как Васильевна закипятилась! Васька-то ее не у дел остался. Но оно и правильно. Кто девушку кормит, тот ее и танцует.

Последняя фраза меня заставила сцепить зубы и проглотить ругательства. Такой женщине не то что детей — кошку доверить жалко. Неудивительно, что у Люси такая самооценка, если даже ее мать говорит о женщинах как о вещах.

Но пока я скрипела зубами, моя собеседница упорхнула в кухню досматривать сериальчик, а я вошла в единственную комнату в квартире, помимо кухни и проходной гостиной.

Тут стояли две кровати, высокий шкаф родом из СССР, письменный стол. И все это на десяти квадратных метрах, если не меньше.

На дальней от двери кровати действительно кто-то лежал, укутавшись в толстое одеяло. Я подошла. Отвернувшись к стенке, спал мальчик на вид не сильно старше моего Миши. Да он был даже похож на Мишу, словно родной брат. Вот только у моего ребенка не было такого осунувшегося лица, блестящего от пота лба, заострившихся скул.

— Люда? — мальчик слабо приоткрыл глаза и улыбнулся. — А мамка говорила, что ты придешь, а я не верил.

Я осторожно села на краешек кровати:

— Ты как, Ваня? — осторожно спросила, лихорадочно соображая, чем ему сейчас можно помочь. — Кушать хочешь?

— Нет. Устал как-то просто. А так рука только болит, — пожаловался он и вытащил из-под одеяла левую руку. — И холодно.

На руке была съехавшая вниз повязка, обнажавшая жутковатую рваную рану с запекшейся кровью.

— Это откуда у тебя? — ужаснулась я.

— Меня плохой дядька укусил, — с обидой в голосе буркнул он. — Я мамку защитить хотел. Он на нее орал, что денег нет. Ну и…

Он всхлипнул, и я, не удержавшись, осторожно погладила его по голове.

Какой он холодный! А если этот «дядька» был какой-то заразный? Или еще что? Нужно к врачу обратиться, и чем быстрее, тем лучше.

Тут я вспомнила, что Ника что-то говорила о муже, работающем в клинике. Закусив губу, я набрала номер Руслана. Если звонить в городскую клинику,

можно встрять надолго, это я уже проходила, а мне через пару часов детей забирать. Сомневаюсь, что Люсина мамаша захочет вообще везти ребенка куда-то. А так, может, удастся договориться, чтобы мальчика быстро посмотрели в частном порядке.

Вот только Руслан отреагировал на новость об укусе моего маленького брата как-то странно:

— Говоришь, края у раны посинели? — он заметно напрягся. — А как выглядел человек, который его укусил?

— Ваня, расскажешь мне, что это был за плохой дядька? Как он выглядел?

Мальчик задумался, пытаясь вспомнить своего обидчика:

— Голова белая, глаза злые и черные, и нос вниз загнут, как будто крючок, — описал он.

В трубке раздалась нецензурная речь. Видимо, Руслан услышал слова мальчика и без моего суфлерства.

— Ты знаешь этого человека? — я замерла, услышав в ушах стук своего сердца. Затем вскочила с места, отходя к окну, прикрыв рот ладошкой, чтобы Ваня не слышал. — Он заразный? У него бешенство? Не молчи, пожалуйста…

— Нет, все не так. Я сейчас приеду. Просто пока ничего не предпринимай, не звони никуда. С мальчиком все будет хорошо, жизни ничто не угрожает.

— Но ты знаешь, что это такое? — как-то его реакция не слишком вязалась с «мальчику ничто не угрожает».

— Да, знаю. И, похоже, знаю, что это был за человек. Просто жди меня.

— Стой, не клади трубку, — я попыталась задержать его, лихорадочно соображая, что бы такое еще спросить, чтобы хоть как-то себя успокоить. — Может, мне надо рану обработать? Йод, зеленка?

— Нет, если это сделал тот, о ком я думаю, то йод не поможет.

В его словах чувствовались раздражение и гнев, но направленные не на меня, а на этого таинственного «кого-то».

— И кто это был, по-твоему?

— Мой отец.

Что?! Я умолкла, буквально подавившись остальными вопросами. Его отец?! Тот самый, что убивал людей, насиловал и вообще был крайне дрянной личностью?!