Наследник чародея. Школяр. Книга первая

— Киселева, её соседи, а также несовершеннолетний указали на многочисленные случаи сокрытия Дубовицким конкретных преступлений, совершенных представителями цыганской общины. В частности, недавно двое цыган-подростков нанесли тяжкие телесные повреждения матери несовершеннолетнего, которая находится в реанимации больницы скорой медицинской помощи в крайне тяжелом состоянии.

— Ладно, не томи! — вдруг влез Красавин.

— Объектом посягательств Дубовицкого является несовершеннолетний Ковалев Антон Николаевич, который находился месяц назад на излечении в детском хирургическом травматологическом отделении Больницы скорой медицинской помощи.

— О-па! — полковник аж привстал. — В оперативно-следственной группе, товарищ капитан, ты, конечно, случайно оказался? И на вызов тоже случайно поехал?

— Так точно, товарищ полковник! — Шишкин встал. — Случайно…

— Да, сиди, сиди, — Воронцов махнул рукой. — Интересно получается…

— Если вкратце, — продолжил Шишкин. — Информация о возможной противоправной деятельности Дубовицкого косвенным образом подтверждается. Необходимо провести официальную проверку. Но это уже дело кадровой инспекции, в смысле, инспекции по личному составу отдела кадров (в 80-е годы злоупотреблениями сотрудников занималась инспекция по личному составу отдела кадров — прим. авт.). Дверь он Ковалеву высадил. Нанести телесные повреждения не успел.

— В смысле, не успел? — удивился Воронцов.

— Ну, он его в опорный пункт хотел вытащить, а тут свидетели, соседи, потом мы приехали, — пояснил Шишкин. — Не успел он. Хотя явно собирался.

Капитан помолчал, а потом тихо, но твёрдо сказал:

— Гнида он, товарищ полковник. Таких давить надо!

Потом, что-то вспомнив, коротко хохотнул.

— Что там? — поинтересовался Воронцов.

— Проблемы у него недавно были, — опять хохотнул Шишкин. — Со здоровьем. Дристун, пардон, дизентерия его прохватила. Три недели лежал в инфекционке — инфекционном отделении 4 горбольницы. Говорят, неделю понос не прекращался совсем. Чуть что съест, сразу на горшок. Потом еле прокапали. Рассказывали, что неделю капельницу даже на ночь не снимали. Вроде сейчас оклемался. Тут поговаривают, что… — Шишкин замолчал, потом выдал, точнее, выдавил, — сглазили его, типа. Мол, проклятье наложили.

— Что за бред! — выругался Красавин. — Вы сами-то верите в это?

— Источник сообщил, товарищ полковник, — ответил Шишкин. — Дословно. Якобы Дубовицкий к цыганам ходил, проклятье снимать.

— Ладно, разберемся, — сказал Воронцов. — По Ковалеву что?

— Не похож он на человека, который недавно перенес тяжелейшую травму и вышел из комы, — сообщил Шишкин. — Слишком он здоровый, крепкий. Никаких шрамов нет. А ведь должны были быть. Я успел ознакомиться с его картой в поликлинике… Полное, так сказать, несоответствие написанного реальному. И ведет себя не так…

— Что вы имеете ввиду, Вениамин Вениаминович? — усмехнулся Воронцов, впервые назвав капитана по имени-отчеству.

— Подросток так себя не ведёт, — задумчиво ответил Шишкин. — Во время нашей встречи он не то, чтобы спокойный был, уверен в себе, а словно… — капитан замялся, подбирая нужное слово, — словно скучал. Что все эти мероприятия, разборки, допросы, словно его не касаются. Так не бывает, знаете?

— И еще, — Шишкин виновато улыбнулся и сказал. — В нём есть что-то такое, что пугает. Он как будто взглядом давит.

Полковник кивнул, встал с кресла, подошел к капитану. Тот тоже встал.

— Спасибо, Вениамин Вениаминович, — Воронцов пожал ему руку. — Идите. А мы, — он остановил начавшего вставать Красавина, — еще пообщаемся чуток.

Капитан ушел. Воронцов сел на его место напротив Красавина.

— Вот и мой… Как будто никогда не болел, — буркнул он. — Да еще чекисты суету затеяли какую-то непонятную.

Он посмотрел на Красавина:

— Пусть Шишкин его к себе «подтянет», закорешкует, пообщается с ним, а там видно будет.

— А что насчет участкового? — поинтересовался Красавин.

— А что участковый? — удивился в ответ Воронцов. — Это вообще не наша епархия! Дежурная служба подала документы в кадры?

Красавин пожал плечами.

— Пусть кадры разбираются! — подытожил Воронцов. — Хотя… Я сам переговорю с начальником отдела кадров.

Глава 27

Цыганка старая…

В большой комнате на двух матрасах в куче тряпья сидели два подростка, одетые в новенькие спортивные костюмы. Под спинами, чтоб было удобнее, им напихали цветных подушек. На полу рядом стояли пустые кружки.

Пацан помладше болезненно скорчил физиономию и, то ли простонал, то ли проговорил:

— Чаю хочу, да?

Второй, постарше, хмуро посмотрел на вошедшую в комнату девчушку, подхватившую кружки, буркнул:

— Мне пиво принеси!

Он попытался подняться, но нога подкосилась. Подросток рухнул на матрас и злобно скорчился.

У двери в комнату стояли две цыганки. Одна из них была давешняя бабка Зара, другая мать этих «детишек» женщина неопределенного возраста. У цыган вообще трудно было определить возраст по внешнему виду. Вот и этой дамочке может было дать одновременно и 30, а может и 50.