Наследник из Калькутты

— Марсельская полиция может искать сколько угодно этого интересного немца, — отвечал Том весьма хладнокровно. — Они могут отыскать только синьора Маттео Вельмонтеса, но и этот испанский синьор остережется от излишних встреч с полицией. Итак, отцы-иезуиты перерезали Алексу Кремпфлоу горло? Видимо, они здорово озабочены, чтобы наследники графа д'Эльяно не были обнаружены. Однако у этого патера Фульвио верные слуги, а добрый доктор Буотти ходит по очень тоненькой дощечке, не ведая, что под нею бездна.

— Нужно проследить за убийцей, — сказал Дик. — Вероятно, Луиджи Гринелли отправится из Марселя назад в Венецию. Свое дело он сделал и спрятал концы. Чистая работа!

В этот миг во двор заглянула смуглая востроглазая рожица. Мальчишка сунулся к окну и… разглядел на стенном гвозде матросскую шапочку Томаса с «Эльмионы». Антони Ченни наклонился к своему «посланцу», и тот торопливо зашептал:

— Дядя, адрес того купца — гостиница «Голубая Рона». Только он уже нанял верховых лошадей и провожатого на Север. Давайте мне мои франки, а сами вы… — Тут мальчишка еще понизил голос, притянул голову Антони к себе и, скосив глаза на шапочку, прошептал на ухо своему «заказчику»: — Сами вы мажьте пятки салом! Портовая полиция искала в таверне «Три апаша» матроса с «Эльмионы», который ночью зарезал богатого англичанина…

Томас Бингль тоже подошел к окну и слышал слова мальчугана. Он добродушно ущипнул паренька за ухо:

— У твоей матери есть один чертовски смышленый ребенок! И если он скажет нам, где можно побыстрее достать четырех добрых лошадей…

— Лошадьми торгует старый папаша Ридо, барышник. Это за две улицы отсюда… Слушай, дядя, тот флорентинец, купец, наверно, поедет по авиньонской дороге…

Снабдив мальчишку поощрительным подзатыльником вместе с дополнительной монетой, Томас Бингль предложил Джорджу, Дику и Антони, не теряя ни минуты, отправиться к барышнику за лошадьми…

…Ночью около деревянного креста на большой дороге между Марселем и Авиньоном четверо мужчин в полувоенных костюмах, треуголках и при шпагах, с нетерпением ждали восхода луны. Но тучи заволокли небо, и дорога была темна, точно она шла в подземелье. Чтобы оставаться незамеченными с дороги, не нужно было даже прятаться в кустах.

— Придется останавливать всех проезжих подряд, ребята, — шепнул Томас Бингль. — Хорошо, что вы достали фонарь со щитком. Кто-то едет, друзья!

К придорожному кресту приближался экипаж. Среди путешествующих в нем господ оказался один чиновник, который довольно подозрительно отнесся к «проверке документов»: французский язык Антони Ченни, а тем более обоих братьев Бингль был далек от совершенства, и только один Дик, обязанный своим произношением миссис Милльс, урожденной Камилле Леблан, мог с грехом пополам сойти за француза.

Следующая группа путешественников ехала верхом. Их было двое. Первый из опрошенных оказался марсельским крестьянином Жаком Перше, второй — купцом из Флоренции Микелем Альбанти.

«Офицер» в треуголке, Антони Ченни, ухватился за повод лошади, на которой сидел купец.

— Именем закона я арестую вас по подозрению в убийстве!

Купцу Микелю Альбанти осталось только покорно слезть с лошади; однако при этом он довольно громко выражал свое возмущение по поводу произвола местных властей.

«Полицейские» связали купцу руки и разрешили ему снова сесть на лошадь. «Патруль» повел задержанного купца и его провожатого по дороге в сторону Марселя. Один из патрульных держал в поводу четырех коней, принадлежавших «полицейским». Голос этого «патрульного» показался купцу подозрительно знакомым.

Во мраке, на расстоянии половины лье[127]

 впереди, уже замелькал фонарь придорожного трактира, когда луна проглянула сквозь просвет в облаках, позволив арестованному купцу отчетливо разглядеть физиономию матроса Ханса Вилли Таумеля.

Друзьям осталось неизвестным, узнал ли путешественник остальных соседей по «Эльмионе» или вид одного Ханса Вилли вызвал у «купца» роковой прилив решимости, только все последующие события произошли почти мгновенно и заняли не больше полминуты.

«Флорентийский купец» сумел освободить на ходу свои скрученные руки и достать из переметной сумы запасной пистолет. Он выпрямился в седле, с силой пришпорил коня и дернул его в сторону. Добрая лошадь взвилась на дыбы, вырвала повод из рук Антони Ченни, перемахнула через придорожную канаву и сломала изгородь чьего-то виноградника. Оттуда грянул пистолетный выстрел, и Антони Ченни, охнув, стал клониться к земле. Дик Милльс, державший наготове пистолет с граненым стволом, наугад выстрелил в кусты и услышал впереди шум падения тела с лошади.

Тем временем Джордж Бингль стащил с коня второго всадника, Жака Перше. Тот не делал видимых попыток к бегству и был сильно напуган. Антони Ченни, раненный в ногу, лежал поперек дороги. Дик Милльс, вышел из виноградника на дорогу.

— Кто из вас ранен? — спросил он, но уже сам различил распростертого на дороге Антони. — Нужно быстрее убираться.