Наследник волхвов

— Вы совершенно правы, я опять отвлекся. Кадровая политика — для меня больная тема. Помню, привезли ко мне того пациента, я ему сделал инъекцию, уложил в отдельной палате, он сутки... больше суток спал и проснулся, по счастью, вменяемым, нормальным с любых позиций, но продолжал говорить об оборотне. Молодой человек приехал в наши края на велосипеде из самого Санкт-Петербурга. В последние десять лет туристы у нас редкость, а он от самой Невы в нашу глухомань на внедорожном велосипеде. Он говорил, что каждое лето отправляется в велосипедные путешествия по необычным маршрутам. Молодой человек называл себя «экстремальщиком». Чудаковатый человек, но физически крепкий, и видно, что бывалый. По-своему, сильная личность. Не всякий отважится с рюкзаком за плечами, на дорогостоящем велосипеде...

— Ясно! — Сергач решил, что пора снова оборвать доктора. — С психофизическим портретом жертвы оборотня нам все ясно. Чудак, но не хлюпик. В наше время худосочные очкарики вроде Шурика, героя «Кавказской пленницы», в одиночку не путешествуют.

— Вы совершенно правы, не стоит задерживаться на описании личности пациента, но я обязан добавить, что он серьезно увлекался фотографией, продавал фотоэтюды в иллюстрированные журналы и во время странствий он обычно...

— Неужели сфотографировал оборотня?

— Сергач, не ерничай! — рявкнул Федор. — Продолжайте, доктор. Он больше не будет.

— Ваша фамилия Сергач? Редкая фамилия. Вы по национальности кто? Украинец?

— Цыган. — Игнат убрал со лба соломенную прядь, подмигнул доктору. — А волосы я крашу. Продолжайте, пожалуйста, Михаил Валерьяныч, не то Федор Васильевич меня прибьет, и, что обидно, за дело... Я вас отвлек, извините.

— Я стараюсь, чтобы вам стало понятно: пациент был с чудинкой, но вменяемый и дееспособный.

— Мы поняли... У каждого свои тараканы, некоторым чудятся оборотни...

— Сергач!

— Молчу, Федор Василич, молчу.

— Вы, Игнат, такой же максималист, как и Андрей. Помню, он тоже скептически отнесся к моей характеристике велосипедиста, чудаков трудно описывать заглазно. Помню, был случай...

И далее он подробно рассказал про совершенно посторонний «случай».

«Еще немного, и я начну истерично хихикать на манер Бублика, — подумал Игнат, сунув потухший окурок в горшок с геранью. — Федор звереет. Витька впал в прострацию... На фига, спрашивается, Андрей пересаживался в купе к этому пустобреху?.. Слушать его вместо радио? Да, но радио, когда надоест, можно выключить».

— ... А в нашем случае психика у человека, до смерти напуганного оборотнем, была нормальной. Вы скажете: я сам себе противоречу, вы спросите: как могут сочетаться видения в виде оборотней с психическим здоровьем? Я вам отвечу: его загипнотизировали.

— Доктор! Вы теряете нить повествования.

— Ваша правда, Федор Васильевич, я забежал вперед. Вернусь к началу...

— Только, пожалуйста, не к самому началу, — испугался Фокин. — К вам привезли психически нормального туриста, которого напугал оборотень. Где и как напугал? Конкретно.

— Молодой человек на велосипеде в сумерках подъехал к деревне. Надо сказать, что деревня эта располагается...

— Не надо про географию, — перебил доктора Фокин. — Пожалуйста, не надо.

— Вы не правы. Это важно, чтобы...

— Виктор прав. Сначала — про оборотня, после — про географические особенности местности. Договорились?

— Будь по-вашему, Игнат. Но вы напомните, не забудьте, чтобы я описал ландшафт...

— Обязательно! Итак, он прикатил в деревню, дальше?

— Он стал проситься на ночлег, его никто не пускал. Мало того, к нему вышел мужик, представился старостой и велел немедленно убираться. Бывалый путешественник не стал спорить со старостой, отъехал от деревни на километр и на опушке леса, у речки, разложил костер. Он собирался сварить кашу на ужин. Молодой человек возил с собою запас круп на случай, если не удастся отовариться в магазине. У него были с собой деньги. Не особенно много, но...

— Обещаю напомнить вам, чтобы вы и про амуницию велосипедиста подробно сообщили! — поклялся Сергач, стукнув себя кулаком в грудь. — Но после! После того, как закончите изложение основной сюжетной линии. Разложил он костер, дальше что?

— Достал спальный мешок из рюкзака, быстро темнело, и он говорил, что не услышал, как к костру подошел староста. Мужик грубо спросил, долго ли турист собирается маячить рядом с его деревней. Экстремальщик ответил грубостью на грубость, сказал, что это его личное дело, сколько захочет, столько и будет маячить, и обозвал старосту козлом. Он не говорил, но я осмелюсь предположить, что у туриста имелось оружие для самозащиты. Я присутствовал, когда милиционеры возвращали ему рюкзак. Я видел: он нервничал. Староста, осмелюсь предположить, выбросил оружие, чтобы не создавать лишних...

— Предположения выскажете потом, доктор. Довольно про оружие.

— Вы правы, Федор Васильевич. Вопрос с оружием второстепенный. Молодой человек физически развитый, а староста, с его слов, невелик ростом и узок в плечах. По его описанию, староста...

— Мы врубились, док: велосипедист — Голиаф, староста — Давид. Классическая библейская ситуация.