Наследница

Он ткнулся мне мягкими губами в лицо. Обдал своим дыханием. Я обнял его за шею. На глазах были слезы.

— Мой верный товарищ. Я уже не надеялся тебя увидеть…

Зверь обнюхивал меня, тыкался губами, будто проверяя цел ли я? Все ли на месте? Возникли громады еще двух коней.

— Слав! Кто там? — Услышал голос Араторна.

— Иди сюда. Наши верные друзья нашли нас. — Мгновение и Араторн стоял уже рядом со своим Анаром, что с эльфийского значило «Золотой огонь», он на самом деле был как огонь.

— Ветер! — Услышал я Фредерика. Его скакун тихонько заржал. Осторожно прикоснулся к руке принца, которая была помещена в лубок.

У нас троих кони были не совсем простые. Таких коней выращивали только в Некее. С кем скрещивали кобыл, никто не знает. Некейцы хранили секрет получения боевых коней очень тщательно. Продавали исключительно жеребцов. А кобыл — никогда. Все дело в том, если такой жеребец покроет простую кобылу, то родиться простой жеребенок. Каких тысячи. А вот родить настоящего боевого некейского коня, могла только некейская кобыла. Стоили некейские жеребцы огромные деньги. Причем покупали исключительно жеребят. Будущий хозяин должен был растить и воспитывать такого коня, так сказать, с детства. В итоге получался очень сильный, мощный, выносливый и преданный скакун. И если хозяин погибал или умирал, то жеребец умирал вслед за ним через некоторое время. Но это не все. На некейских жеребцов не действовала магия. А питались они не только травой, сеном и овсом с пшеницей. Но не брезговали и мясом. Они прекрасно видели в темноте, имели великолепный слух и могли предугадывать, где таится смертельная опасность. Некейские жеребцы участвовали в бою наравне со своим всадником, то есть вырывали своими острыми зубами куски мяса из коня противника. Могли откусить ногу или руку. Били своими крепчайшими копытами, которые не мог разрубить даже стальной меч. И они, если наездник получал рану, защищали своего хозяина до самого конца. Вот нам троим, в свое время, и купили троих жеребят. Мы не выбирали кому, какой подойдет. Они должны были выбрать себе хозяина и друга сами. Ко мне подошел черный, как ночь жеребенок, которого я и назвал Зверем. К Фредерику подошел белый жеребенок, которого принц назвал Ветром. А у Араторна появился Анар — «золотой огонь». Сейчас мы трое стояли и гладили своих не просто коней, а боевых товарищей и близких друзей, побратимов. Я не знаю, как они сумели выбраться из конюшни и убежать. Но самое главное, они нашли нас. Вопрос стоял только с Бернаром. Ему коня не досталось, но утром и эта задача решилась — сумели поймать одного из коней, потерявших своего всадника. Конь был простой не некейский.

И еще. На наших конях были походные сумки. Наверное, их просто не успели снять в конюшне. Или кони не дали этого сделать. И мой талисман был со мной. Я достал его. Держал в руках. И вспоминал Эллию.

Зачем я обманывал себя, говоря, что у меня все выгорело? Ничего не выгорело. А продолжало гореть. И я не мог понять, что я видел, когда находился без памяти? Что это за мужчина, которого я видел с Эллией? И что это было за место? Во дворце такого места не было. Это я знал точно. Наверное, это просто галлюцинации, просто бред беспамятства. Да, скорее всего так и есть. Но почему воспоминания об этой сцене так прожигают душу?! … и кулаки сжимаются.

Я не мог представить ее в объятиях другого. Это было выше моих сил.

Утром, набрав воды в походные фляги и перекусив тем, что нашли в походных сумках, двинулись дальше. Мы видели, как вдалеке передвигаются группы всадников. Это была Орда. На нас они внимания не обращали, видимо, считали нас одной из своих банд. После полудня мы покинули пределы Цитадели. И заскочили в лес.

Ехали с осторожностью, часа два. Фредерику становилась хуже. Он старался держаться в седле, но в какой-то момент стал валиться с коня. Я еле успел его подхватить. Нужен был привал.

Мы остановились около небольшого лесного ручья. Бертран снял с седла Фредерика, который очень изменился.

Утром мы все увидели на его голове седые волосы. У нашего Феди полголовы было седой. Его глаза потеряли блеск бесшабашности и веселья! Теперь, это были глаза взрослого, прошедшего огонь, воду и медные трубы воина! Жесткие, не знающие пощады и милосердия.

— У него жар. Это плохо. Если началась лихорадка, то это может убить его. — Сказал Бертран. — А у нас, даже снадобий лечебных нет.

Принц опять был без сознания и начал бредить. Тысяча демонов! Он лежал под деревом на мягкой траве. Мы втроем стояли вокруг него и не знали, что делать.