Наследница для Дракона, или Как обрести Крылья

— Сам же знаешь, — подает снова голос старик, забирая котелок и ставя его на деревянный стол, — с наступлением темноты вам не выбраться отсюда невредимыми.

Раскладывает три тарелки, разливает суп. Слышу, как от голода бурчит живот Рани, да и сам я хочу есть, что уж говорить, слюни по подбородку так и капают.

— С чего бы нам доверять вам? — интересуюсь, с трудом подходя ближе.

Ребра так и ноют, кости болят.

— А есть выбор? — приподнимает он брови, — садитесь — отужинаем хоть нормально. Лет сто ни с кем за одним столом не сидел.

Резон в его словах есть, чуйка дракона молчит, так что я позволяю нам обоим присесть и, проверив пищу на яды, даю Рани начать есть. Все это время не расслабляюсь и отслеживаю настрой и телодвижения мужика. А вот он расслаблен и ведет себя так, словно мы его закадычные друзья и весьма приятные его сердцу гости.

— В общем, с учетом регенерации, черный, — говорит он после ужина, — завтра с утра огурчиком будешь.

И посмеивается, трогая свою белую бородку. Вижу, что девушка зевает, и отправляю ее на лежанку. Она не перечит и почти сразу же засыпает. Настало время серьезного разговора.

— За что вас выгнали? — спрашиваю, когда мы остаемся наедине.

— Убийство, — пожимает плечами обыденно, словно мы говорим о каком-то обычном увлечении, а не о серьезном преступлении, — и не смотри на меня так, дело былых дней, лет сто пятьдесят прошло, не меньше.

Скрежещу зубами, уверенный, что толком и глаз сомкнуть ночью не смогу, буду охранять свою принцессу. Даже посмеиваюсь про себя, ведь действительно как в сказке «дракон-принцесса».

— Поздравляю, кстати, дочь твоя правительницей будет, — городит он какую-то чушь.

Дракон мой щерится и скалится от такого его предположения, но я пока что держу его в узде.

— Девушка — моя пара, не дочь, — цежу сквозь зубы, недовольный таким оскорблением.

— Я не слепой, — резко бросает он, а затем смотрит на спящую Златокрылую, — а про ребенка под ее сердцем.

Кашляю, бью себя кулаком по грудине. Быстро встаю и подхожу ближе, нежно притрагиваюсь к животу. Прикрываю глаза и обращаюсь к своему зверю, который впервые за долгое время вбирает в себя абсолютно все запахи. А вот после у меня расширяются от шока зрачки. Я слышу четкое биение внутри ее живота…Маленькое, слабенькое, но живое, пульсирующее.

— Боже, — шепчу, поглаживая ее в защитном жесте, — так вот почему…

— Что почему? — просыпается и сонным голосом спрашивает у меня Рания.

Покрываю поцелуями ее щеки, счастливо улыбаюсь, не веря нашему счастью.

— Дело не в ритуале, маленькая моя, — говорю с облегчением, на что она и вовсе смотрит с непониманием и недоумением.

Глава 49

— Ты о чем? — приподнимается и протирает глаза.

— Ты беременна, — не выдерживаю и прислоняюсь к ее пока еще плоскому животику.

Она на секунду замирает, а затем ее подрагивающая рука касается моего затылка, неуверенно поглаживает, будто не до конца осознает, что происходит.

— Как это? — голос потерянный, глаза раскосо и рассеянно смотрят по сторонам.

— Как-как, — ее непосредственность вызывает у меня улыбку, — разве ты не знаешь, как делаются дети?

У нее ошеломленный вид, и не меняется он так долго, что я начинаю переживать. Трогаю ладонями лицо и притягиваю к себе, уверенно целуя в губы.

— Ты не рада, птичка моя? — и к такому варианту готов, хоть и вызывает это горечь.

— Я…я… — дрожащим голоском произносит, — не могу осознать, что вот так…это хорошо…

Произносит только это, а затем ее ладонь накрывать свой живот, где теперь я внутренним драконьим зрением отчетливо вижу, как пульсирует новая жизнь.

— Это отлично, Рани, — в покровительственном жесте оглаживаю ее коленку, — и драконица твоя жива, все у нас будет хорошо.

Прислоняюсь лбом к ее лбу и целую в губы.

— Она… — сглатывает с опаской и страхом в глазах, — точно жива? Ты чувствуешь?

Голос пропитан такой надеждой, что у меня щемит в сердце. Словно иголкой укололи в самое чувствительное место.

— Да, точно жива и в полном порядке, — улыбаюсь ей, не давая повода усомниться в своих словах, — это защитная реакция плода, драконицам нельзя оборачиваться во время беременности, иначе это грозит выкидышем. Так что мудрые звери полностью блокируют доступ к себе.

Ее глаза из потухших постепенно наполняются вкусом к жизни, что я так давно не видел. Уголки ее губ дергаются, словно она пытается улыбнуться, но тут из ее глаз начинают течь слез.

— Птичка… — растерянно смотрю на нее, беру за руки.

— Это от счастья, Рагнар, — поясняет она и прикладывает ладошку к моей щеке, успокаивая тем самым и меня, и моего дракона.

Прикрываю глаза и впервые за долгое время наслаждаюсь. Между нами все в порядке, а весь остальной мир со своими проблемами, какими бы глобальными они ни были бы, подождет.

***

Утром следующего дня, на рассвете, мы прощаемся с приютившим нас отверженным, и движемся на запад, к выходу из пустоши. Лес, по которому мы идем, обманчиво приветлив, светл.

— Это точно мертвая зона? — спустя несколько минут спрашивает Рани, не отходя от меня все это время ни на шаг. — Здесь все так красиво и…свежо.