Наследница двух родов

Особенно нелепыми казались эти страхи при последнем визите Винсента, после которого меня даже не стали снимать с крюка под потолком, так и оставив подвешенной за руки. В каком-то роде это хорошо, так я не касалась пола, полностью залитого моей кровью и другими продуктами жизнедеятельности. Сообщив, что время игр прошло, принц принялся срезать с меня небольшие кусочки кожи. Начав с оголившегося из-за оторванного рукава плеча, он делал надрезы всё глубже и глубже, с каждым разом снимая все большие участки и оставляя открытыми голые мышцы. В тот раз я думала, что он никогда не закончит, пока не сдерёт с меня всю кожу заживо, но Винсент всё же остановился и вышел из камеры, позволив мне немного отдохнуть от своего общества. Поразительным оставалось именно то, что я всё ещё оставалась жива. Складывалось впечатление, словно принц знает о моём бессмертии и том, что большая часть нанесённого телу ущерба восстановится после смерти, оттого он будто нарочно не позволял этому случиться и всегда прерывался, давая отдых и время на восстановление.

Когда же Его Высочество принц, в сопровождении Эрика в очередной раз зашли в мою камеру, то солдат аккуратно снял меня с крюка и даже освободил от кандалов, что стало огромной неожиданностью. Стоять на своих ногах не получилось, и я так и норовила рухнуть на пол, но могучий мужчина в доспехах уверенно удерживал меня в вертикальном положении, даже не прилагая особых усилий. Махнув ему рукой, Винсент поспешно вышел из помещения, прикрыв нос и рот рукавом, и только когда Эрик вывел меня в коридор, и я вдохнула полной грудью свежий, прохладный воздух, то поняла, насколько затхлым он был в камере, и как сильно там воняло. Может, Хенорп перестал приходить из-за стоявшего запаха? Это многое объяснило бы. С глотком свежести даже как-то полегчало и прибавилось сил, хотя я всё ещё не ощущала чуть больше половины тела, а какую-то его часть, наоборот – чувствовала слишком сильно и с трудом стискивала губы, лишь бы не вопить от боли.

Еле переставляя ноги по каменному полу коридора, я сильно замедляла солдата, а он явно спешил за принцем, из-за чего предпочёл перекинуть меня через плечо и понести, как мешок, нежели человека. Руки облегчённо свисали вдоль спины Эрика, неестественно покачиваясь от каждого шага, время от времени задевая сталь его доспехов. Прохлада металла облегчала напряжение, сохранившееся в них, но и причиняла боль, если на том месте, с которым происходило соприкосновение, уже не осталось кожи из-за действий принца. Из-за подёргиваний, вызванных широкими шагами мужчины, я решила закрыть глаза, иначе всё начинало кружиться перед ними, и я рисковала снова провалиться в темноту. В принципе, это даже хорошо, насколько я успела понять, Винсент не тронет меня, пока я не буду в сознании, но и вечно ждать он не будет.

Когда мы вышли на улицу, а я поняла это по тому, как изменились звуки вокруг, то я только порадовалась закрытым глазам. Сквозь чуть приоткрытые веки пробивался дневной свет, и он непременно ослепил бы меня. Крики чаек и шум прибоя раздавались так близко, словно мы вышли прямиком на побережье. Здесь воздух стал ещё свежее и морознее из-за холодного ветра с севера, но именно благодаря ему всю мою слабость и сонливость, вызванную отходником после напитка и пыток как рукой сняло, вернув к действительности происходящего вокруг. Стоявшая на улице жара не ощущалась, я не знала почему, и это казалось странным. Вероятно, виноваты те самые порывы холодного ветра.

Оторвав голову от спины солдата, я медленно и аккуратно разлепила глаза, постепенно привыкая к свету вокруг и постоянно щурясь. Когда же мне, наконец, удалось полностью вернуть зрение, то я смогла различить массивную крепостную стену, опутывающую не менее громоздкий дворец белого цвета, возвышающийся позади нас. Именно оттуда мы и вышли, и сейчас шли следом за принцем по дороге, выложенной ровными квадратными камнями, а по обе её стороны стояли деревянные столбы. Вот при виде их холодок пробежал по коже, заставив внутри всё похолодеть, ведь я сразу поняла, какая участь меня ожидает.