Наследница двух родов

Эрик дважды принёс мне простую воду и всё тот же напиток от боли. Воду я с радостью приняла и жадно выпила с помощью солдата, а вот от обезболивающего отказалась. Оно слишком пагубно воздействовало на рассудок и уже стоило мне визитов Хенорпа, и я искренне начала полагать, что он больше никогда не явится из-за того глупого признания. Даже в молитвах просила его, оправдывалась, но не была уверена, дошли ли они до него. Из еды солдат только однажды принёс грибной бульон, и он значительно придал мне сил. Скорее всего, именно благодаря этим подачкам мужчины я и протянула полдня и ночь в столь жутких условиях. Ночью было не холодно, но из-за порывов ветра я продрогла до костей, но к утру погода наладилась и стоило взойти солнцу, как стало даже жарко. Такой контраст погоды поражал.

Самым сложным в нынешней пытке оказалось удержать равновесие и не рухнуть вниз, к подножию столба. Ноги ныли от усталости и с огромным трудом удерживали меня в стоячем положении. Они словно налились свинцом и требовали либо пройтись и размять их, либо наоборот сесть, а лучше лечь и расслабиться. Стоит им подвести, и вес тела снова обрушится на руки, но в этот раз исключительно на ладони, прибитые к столбу. Гвоздь в центре не позволит мне спокойно опуститься на плиты, если, конечно, я не хочу сорвать с него ладони, разорвав пополам. Сами кисти рук онемели окончательно, я просто их не чувствовала, а подняв однажды взгляд, увидела, что они измазаны бурой запёкшейся кровью, поверх посиневшей кожи. В них не осталось ни капли естественного цвета, и любому другому человеку было бы куда проще отрубить их в подобном состоянии. Мне же следовало просто умереть, а я даже не могла попросить Эрика убить меня из-за отсутствия кончика языка. Мычания, которые я издавала вместо слов, даже самых элементарных, мужчина разобрать не мог. Он пытался общаться путём вопросов с однозначными ответами, но так и не догадался спросить – помочь ли мне расстаться с жизнью?

Мой отец пришёл в полдень на следующий день. Он ничего не говорил, лишь убедился, что я жива. Подошёл, схватил за челюсть и заставил открыть рот, проверил, что язык не отрос, заглянул мне в глаза, усмехнулся и ушёл. Он и так сказал всё, что хотел сказать и выдал себя этим. Если я могла объяснить отношение принцев Винсента и Вильгельма ко мне и причины, по которым те жутко хотели бы видеть мою боль, то я не понимала, почему отец так поступал. Ему не нужна моя смерть, ведь он, как и все Боги, хотел уничтожения этого мира, и пока только я могла помочь им в осуществлении замысла, а о существовании моей дочери он даже не догадывался. Или же, лишившись бессмертного тела и попав сперва в фибулу, а затем и в принца, он передумал? Даже если так, зачем ему мои страдания? Ответа я не знала и не могла спросить его сама.

Второй раз он пришёл ночью. Вернее, я не была уверена, что уже ночь, но солнце давно спряталось за горизонт, и Эрик заступил на дежурство после непродолжительного перерыва на сон. Мне же поспать так и не удалось, ведь стоит усталости захватить сознание и погрузить его в мир сновидений, как ноги подкосятся и я рискую повиснуть на руках, которые не выдержат такого веса. Глаза закрывались, голова клонилась к груди, и мне только чудом удавалось держать себя в сознании.

В столь поздний час принца Винсента сопровождали солдаты, но он точно не нуждался в охране. Не смог отказаться, не иначе, не хотел вести себя не соответствующе занимаемому телу. Двое солдат, в полном комплекте доспехов замерли в метре от моего столба по обе стороны дороги и положили ладони на эфес меча. Словно я внезапно сорвусь и наброшусь на их подопечного, вот честное слово, мужчины переигрывали. В свободной руке каждый из них держал по факелу, которые давали свет в этой части дороги. Эрик же стоял рядом, но с другой стороны, и демонстративно сделал шаг назад, освобождая место принцу. Я смогла уловить, как внимательные глаза в прорезях шлема наблюдали за ним, ожидая любого подвоха.

Сцепив руки за спиной, отец вальяжно подошёл и встал прямо напротив, даже не опасаясь, что я снова попытаюсь в него плюнуть. И я попыталась, но получила жёсткую пощёчину за секунду до этого и всё, что предназначалось отцу, улетело в сторону, на каменные плиты дороги. Щека отозвалась очередным приступом боли, но внимания на неё я не обратила. Взяв мой подбородок в руку своим излюбленным жестом, он снова заглянул мне в глаза, словно надеялся что-то в них увидеть. Во рту как раз скапливалась очередная порция для плевка. Лицо принца перекосилось от внезапного приступа злости, он отпустил мою челюсть и резко посмотрел на Эрика.

– Ты был здесь всё время? – сурово поинтересовался он, сверля солдата взглядом, но тот даже не шелохнулся.

– Нет, мой принц, я отлучался, но просил стражу у дверей дворца прислать кого-нибудь мне на замену, – спокойно отозвался мужчина.