Наследница Ингамарны

Как изумлялись валлоны, попав в Ингамарну, в эти "жуткие дебри", когда видели в деревнях чистые улицы, вымощенные разноцветными камешками или гладко утоптанными черепками, петляющие среди цветников, кустов и деревьев, которые заботливо простирали свои ветви над яркими расписными крышами. А с крыш смотрели диковинные птицы, не то живые, не то сделанные — не сразу разберёшь. У ворот своих домов сантарийцы любили сажать хищников: у кого сингал, у кого вунх, у кого харгал, изваянные столь искусно, что от неожиданности можно было испугаться. Столбы ворот часто делали в виде фигур — воинов с копьями, божественных близнецов или каких-нибудь добрых лесных божков. Двери и стены помещений для скота обычно украшали изображениями трингов. Если кто-нибудь из этих проказливых демонов и пожалует во двор, пусть видит, что тут уже есть хозяева. Друг с другом они предпочитают не ссориться.

Валлонов удивляло количество изваяний не только на улицах, но и в жилищах сантарийцев. Даже у самых бедных в доме и во дворе стояли священные изображения нафтов — покровителей семьи. Души предков всегда витают возле жилья своих родичей. Они должны видеть, что их здесь считают живыми и даже хранят их изваяния — якобы заботясь об их нао, хотя, конечно, нао у них уже нет и статуи эти не имеют никакого портретного сходства с умершими. Изображения нафтов условны. В Сантаре ещё в глубокой древности сложилась особая манера изображать духов-покровителей. Здешние мастера, пожалуй, только в этом и придерживались какого-то канона. Изваяния нафтов вырезали из дерева лунд или лепили из глины. Это были прямо стоящие фигуры со сложенными на груди руками, огромными глазами, неправдоподобно тонкими талиями и длинными ногами. Признаков пола они не имели — души и не могут их иметь. У нафф вообще нет образа. Нафтов как правило делали ученики ваятелей — чтобы набить руку. Зрелые мастера слишком ценили время, чтобы тратить его на работу, не требующую воображения. Фигурки предков ставили возле очага, у дверей, у дворовых колодцев. Столбцы ворот и изгородей часто вытачивали в виде нафтов. Их статуэтки обычно красовались в каждом углу окружавшей усадьбу ограды. Нафты охраняли своих потомков.

В Сантаре считалось, что каждый живой человек обязательно должен иметь свой наор — статую-портрет. И чем больше сходства с оригиналом, тем лучше. Ведь искусно сделанное изображение человека — хранитель его нао. Нафф теснее связана с тонким телом, чем с плотным, и, покинув гинн, ещё долго цепляется за нао. Можно сказать, нао ещё долго держит нафф, не давая ей улететь от умирающего тела. Поэтому когда человек тяжело заболевал, рядом с его ложем ставили его наор. Если гинн повреждено и покинуто нафф, нао тоже слабеет, и должен быть прочный, неповреждённый двойник плотного тела, в котором бы нао нашло опору. Разумеется, оно не может входить в статую, но портретное изваяние, особенно если оно из камня, способно долго удерживать нао на земле, не позволяя ему раствориться в наоме. А пока нао сильно, оно не даёт душе улететь. Когда человек умирает, его нафф, нао и гинн отделяются друг от друга. Но пока они рядом, их легче соединить снова и вернуть человека к жизни. Конечно, если гинн очень сильно повреждено или ослаблено болезнью, никакой наор не поможет восстановить триаду, но всё же лучше иметь такого хранителя. Этим и объяснялось огромное количество ваятелей в Сантаре. Для них всегда находилась работа. Богачи заказывали свои статуи чуть ли не каждый год, а своим детям ещё чаще, особенно в течение первого цикла жизни, когда человек растёт и изменяется очень быстро. Состоятельные семьи как правило имели личных скульпторов, которым они платили столько, что мастера были едва ли беднее своих покровителей.

Наоры чаще всего делали из белой и жёлтой глины — самого дешёвого материала. Их можно было расплавлять и обесцвечивать в горячем растворе хивы, а получившуюся массу использовать снова. Люди небогатые, не желая тратиться на материал, обычно переплавляли свои старые наоры, чтобы было из чего делать новые. Состоятельные сантарийцы хранили все свои наоры и предпочитали статуи из дерева, металла и даже камня.

После смерти человека его каменные изображения уничтожались, и следили за этим очень строго. Того, кто пытался сохранить каменную статую умершего, могли заподозрить в запрещённом колдовстве. И если подозрения оправдывались, виновного постигала суровая кара.

Каждый ребёнок знал об одном чудесном свойстве аллюгина — странной зеркальной субстанции, которая могла быть и жидкой, как вода, и застывать, как лёд, причём независимо от температуры. Аллюгин покрывал стены нижних пещер горного хребта. Доступ туда имели только белые тиумиды, служители бога мёртвых. Вообще-то спуститься туда мог кто угодно, но это было небезопасно, и люди предпочитали не рисковать, вторгаясь во владения Ханнума.