Наследница по кривой

Оказалось, что Матиас живет на удивление близко — на другой стороне Бардстон-роуд, в доме из красного кирпича, слева от бульвара Дугласа. Между нашими домами езды было не больше десяти минут. И слава богу. Если бы поездка в компании обиженного подростка затянулась, я бы, наверное, повернула обратно.

День-деньской бульвар Дугласа купается в тени, укрытый от палящего солнца могучими кленами, дубами и вязами. Он проложен параллельно Гарвардскому проезду. Но если Гарвардский проезд извилистый, узкий и к тому же временами напоминает американские горки, то бульвар Дугласа широк и ровен, а повороты на нем плавные. Вот почему эту улицу назвали бульваром, а ту всего лишь проездом.

К сожалению, когда мы с Тиффани двинулись в путь, час пик был в самом разгаре. В это время дня не имеет значения, насколько широк бульвар Дугласа. Мы ползли по нему с черепашьей скоростью, пока наконец не обнаружили мало-мальски пригодное место для стоянки. От дома Матиаса нас отделяло не менее дюжины машин.

Я была целиком поглощена поисками просвета для парковки, иначе приметила бы кое-какие интересные детали прежде, чем мы с Тиффани вышли из машины и направились к многоквартирному дому Матиаса. Но получилось так, что я сумела оглядеться вокруг, только когда мы уже сворачивали на посыпанную гравием дорожку, ведущую к тяжелой дубовой двери дома из красного кирпича.

И тут мне бросился в глаза сверкающий ярко-красный «корвет», припаркованный прямо напротив. Кроме цвета, он выделялся номерными знаками: ЗАЙ-ЙКА.

Уф-ф.

Я с трудом оторвала взгляд от этих номерных знаков. А когда оторвала, заметила кое-что еще: большую цветочную клумбу на противоположной стороне улицы. На густо заросшей клумбе ярко желтели лютики.

Еще раз уф-ф.

Глава 19

Очень хотелось бы думать, что из равновесия меня вывели лютики. Но если уж быть честной до конца, то следует признать: каким бы неожиданным ни было это открытие, клумбы с желтыми цветами явно недостаточно, чтобы заставить мое сердце биться так сильно.

Разумеется, после рассказа Тиффани о ссоре Матиаса с отцом лютики меня несколько встревожили. Но я тут же подумала, что клумба по соседству с домом Матиаса могла быть простой случайностью.

Не говоря уж о том, что доступ к желтым цветочкам определенного вида еще не является доказательством вины. Иначе злые копы уже арестовали бы всех цветочников в Луисвиле.

Нет, не по себе мне стало, когда я узнала «корвет» Барби Ландерган, стоявший — словно выставленный напоказ — прямо напротив дома Матиаса.

Вряд ли Барби нагрянула к Матиасу, чтобы объяснить, что куда лучше владеть недвижимостью, чем ее снимать.

Я шла быстрым шагом, Тиффани следовала за мной по пятам. Когда я резко остановилась у «корвета», Тиффани едва не налетела на меня.

— Эй!.. — Судя по тону, поездка не пошла девочке на пользу.

Я застыла как изваяние перед поворотом на гравийную дорожку, сглотнула несколько раз и обратилась к Тиффани:

— Видимо, у твоего брата гости. Пожалуй, нам не стоит сейчас к нему заходить.

Поскольку мой взгляд приклеился к номерным знакам Барби, Тиффани немедленно уставилась в том же направлении. Она прищурилась.

— Это ваш знакомый? — спросила она, кивком указывая на «корвет». Вздыбленная часть ее головы опасно накренилась.

— Знакомая. Мы вместе работаем, так что, наверное, сейчас не стоит…

— Симпатичная?

Трудно сказать. С тех пор как Барби страдает синдромом питбуля, она перестала казаться мне привлекательной.

— Ну, в общем, да…

Тиффани рванула по гравийной дорожке, не дав мне закончить.

— Идем, — позвала она. Ее глаза так и плясали от возбуждения. — Вы же сами предложили переговорить с Матиасом, и ничто нас не остановит!

Очевидно, девочка питала слабость к драме.

Впрочем, об этом я могла бы и раньше догадаться: достаточно взглянуть на украшения, которые она носит.

Тиффани направилась к дому с нетерпением человека, приглашенного участвовать в съемках любимой мыльной оперы. Ничего другого не оставалось, как последовать за этим тайфуном. Не могла же я позволить ей ворваться в квартиру Матиаса и обвинить нас в убийстве на глазах изумленной Барби.

Мы вошли в подъезд, поднялись на второй этаж и свернули налево. По дороге я непрестанно твердила:

— Послушай, Тиффани, ты, кажется, говорила, что умеешь держать язык за зубами? Позволь мне сказать Матиасу, зачем мы пришли. Когда рядом не будет посторонних. Ладно?

Впрочем, зря я беспокоилась. Стоило Матиасу открыть дверь, как подозрения в убийстве, похоже, напрочь вылетели из головы Тиффани. Теперь ей не терпелось предъявить брату обвинения в ином грехе.

Матиас был одет так же, как и утром: в джинсы и застиранную синюю трикотажную рубашку. Тем не менее кое-какие новшества в его облике все же наблюдались.

Размазанная полоса губной помады предательски алела на губах и исчезала в бороде.

Едва взглянув на брата, Тиффани обернулась ко мне и просияла улыбкой:

— Обалдеть! Да уж, Скайлер, вы были правы, мы действительно приперлись не вовремя. Особенно вы! — добавила она с особым удовольствием.

Либо ей было плевать на мои чувства, либо девочка наслаждалась участием в представлении.