Наставление в христианской вере, т.4

11. Об этом свойстве внешнего слова свидетельствует Господь Иисус, называя его семенем (Мф 13:3-23; Лк 8:5-15). Когда семя падает на бесплодную и невозделанную почву, оно пропадает; но будучи брошено на возделанную почву, в изобилии плодоносит. Так и Слово Божье: если упадёт в упрямую и непокорную душу, остаётся бесплодно, как брошенное в морской песок семя; но если найдёт душу, приуготовленную действием Св. Духа, то прорастает и в изобилии приносит плоды. Мы говорим о пшенице, что она произрастает из зерна, зреет и достигает спелости. Но коль скоро семя и Слово столь схожи между собой, почему нельзя сказать и о вере, что она произрастает, умножается и достигает совершенства, беря начало в Слове? Св. Павел в различных местах прекрасно поясняет и то и другое. Так, напоминая коринфянам, что проповедь его есть действенное орудие Бога (1 Кор 2:4), он хвалится тем, что его служение - служение Духа. Ибо с его проповедью соединена сила Св. Духа, просвещающая разум и трогающая сердца людей. Но в другом месте, где апостол объясняет коринфянам, что есть Слово Божье, проповедуемое людьми, он сравнивает проповедников с земледельцами, которые могут только возделать и обработать почву, не более того. Но какой прок был бы от этого возделывания, посева и орошения, если бы Бог не благословил посевы свыше? Поэтому, заключает св. Павел, причиной урожая следует считать не пахаря и не сеятеля, но одного лишь Бога, дающего силу роста (1 Кор 3:6-9).

Итак, апостолы проповедуют действием Св. Духа - постольку, поскольку Бог пользуется ими как орудиями. Но следует постоянно помнить об этом различении, то есть о том, что человек может сам по себе, а что есть действие Бога.

12. Тот факт, что таинства служат подтверждением нашей веры, настолько истинен, что когда Бог желает лишить людей надежды на обетование, явленное в таинствах, Он их лишает самих таинств. Когда Он отказал Адаму в даре бессмертия, то сказал: пусть Адам не вкушает плода от древа жизни, дабы не жить вечно (Быт 3:22). Что это значит? Может быть, плод жизни мог восстановить утраченную нетленность Адама? Вовсе нет! Этими словами Бог как бы сказал: знак моего обетования, который мог бы внушить Адаму некоторую надежду на бессмертие, отнимается у него, дабы не питал он тщетной надежды. По той же причине апостол, напоминая эфесянам, что некогда они были безбожниками, вне Христа, вне заветов обетования и общества Израильского (Эф 2:12), говорит, что они были необрезанными. Это значит, что они были исключены из обетования, так как не имели его внешнего знака.

Наши противники приводят ещё одно возражение: дескать, слава Божья переносится на творения и умаляется тем, что столько власти приписывается твари. Ответить им нетрудно: мы вовсе не приписываем никакой власти творениям. Мы лишь утверждаем, что Бог использует те средства и орудия, какие Сам считает нужными для того, чтобы всё сущее служило его славе, ибо Он есть Господь и Судья всего сотворённого. Он питает наши тела хлебом и другой пищей, освещает мир солнцем, согревает огнём, но ни хлеб, ни солнце, ни огонь ничего не совершают сами по себе: они лишь средства, какими Бог подаёт своё благословение. Точно так же Он духовно поддерживает и питает веру таинствами. У них нет иного предназначения, кроме как зримо являть нам Божьи обетования и служить их залогом. И как в отношении прочих вещей, по благоволению Божьему предназначенных для нашего употребления и служащих орудиями его благих даров, мы не должны ни питать упований, ни прославлять их как причины нашего блага - так и в отношении таинств. Наше упование не должно останавливаться на таинствах, и не следует переносить на них славу Божью. Но вера наша и упование должны отрешиться от всего тварного и вознестись к Тому, кто является Творцом как таинств, так и всех прочих благ.

13. Наконец, наши противники пытаются прикрыть своё заблуждение исходя из самого латинского термина «sacramentum» («таинство»). Но и этот довод слишком слаб. Они говорят, что, хотя слово «sacramentum» употребляется у латинских авторов во множестве значений, лишь одно из них имеет отношение к знакам. Это значение воинской присяги, которую торжественно приносит новобранец своему государю или военачальнику, когда поступает на военную службу. Подобно тому как новобранцы, принося присягу, обязуются верой и правдой служить государю или военачальнику, так и мы особыми знаками свидетельствуем о том, что признаём Иисуса Христа своим Главой и готовы сражаться под его знаменем. (Здесь Кальвин, по-видимому, полемизирует с Цвингли.)