Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов

«Пока дышит день и движутся сени, да увидим не лицо Господне на творящих злое, но последующее за лицом, образующим сияние Божественного вида его, по примеру Моисея: „Лицо же мое не явится тебе“». «Господь же благословил последнее Иова…» Но теперь только лишь пришла мне на ум Илиина колесница огненная…

Афанасий. Куда вам, братцы, понравилась околесная! Один устал, другой начал.

Яков. Подлинно жалки израильскому сердцу иноплеменничею рукою выколотые очи Самсона. Самсон – значит солнце,

но Господь, слепцов умудряющий, может ему по времени опять возвратить очи его и сделать из яда съедобную пищу, а из мертвой ослиной челюсти извести сладчайшее питье нетленного источника, как обещался: «Если и что смертное изопьют, не вредит им».

Ермолай. Ах, не один Самсон слеп. Иов, Давид, Соломон, Товит и прочие суть слепцы, при пути сидящие и вопиющие: «Взгляни на меня и помилуй меня…» «Очи наши к Господу Богу нашему…»

Один Господь, мимоходя, сокровенные их очи открывает.

«Просветишь тьму мою…» «Наведу слепых на путь, которого не видели; и по путям, которых не знали, ходить научу их; превращу для них тьму в свет и трудное в легкое» (Исайя, гл. 42).

Тогда сии нищие богатеют, недужные исцеляются, мертвые встают. «Тогда вскочит хромой, как олень…» Идет и мимо Моисея Господь: «Покрою рукою моею над тобою, пока мимо иду».

Ожидает и Исайя гадания Израилевого и говорит, что не минует меня Господь мой. Просит Иеремия: «Исцели меня, Господи, и исцелею… Ибо хвала моя ты» (гл. 17) Жаждет сего же и Аввакум: «Не ты ли искони, Господи Боже, святой мой – и не умрем. Знаю, что присносущен есть, который должен искупить меня и на земле воскресить» (Иов, гл. 19).

Словом сказать, всех их взор и вход к Ною: «Не старались воочию безумных умереть… они же суть в мире…» А исход из ковчега на сушу. «На месте злачном, там посели меня…»

Что деревьям плод и цвет, что ночи дневной свет, что солнцу лучи, что вечерней зари темно блистающие волосы, то и израильскому роду намеренная точка их, помазанный Господь их. Его лучи суть свет очей их, сердца радость, волос и венец главы.

Мы думали (плачет Иеремия), находясь сенью Божиею между незнающими Бога, надоумить их о ведении Божием, и сие будет нам защитой, но не так последовало. Они начали щипать тление наше, а растленными мыслями намеренную точку нашу совсем задавили.

Дух лица нашего, помазанный Господь, яд был в растлениях их, о нем же я сказал: «В сени его поживем в язычниках» (гл. 4). Скорейшие были гонящие нас паче орлов небесных… «Положили трупы рабов твоих, муку птицам…» Однако же волос головы их на время может, а вовек погибнуть не может. Конечно, по времени над трупами рабов Божиих соберутся небесные орлы, силою того: «Призывающий из востока птицу…» (Исайя, 46). «Птицы да умножатся на земле» (Бытие, гл. 1). «Око, ругающее отца… да исторгнут его вороны из дебрия и да съедят его птицы орлы» (Притчи, гл. 30).

Афанасий. Чудно, что старику Товиту очи заслепила падшая сверху грязь воробьиная.

Ермолай. А разве не грязь затаскала источники Иеремиины, осыпала колесо Исаино? Что есть грязь теплая, если не стихийная душа с телом? Представь грязное гнездо с воробьем глазастым, а над трупом – быстрозорного орла; тогда вспомнишь сие: «В которой земле вселяется свет, тьме же какое есть место?», «Птицы да умножатся на земле…» «Есть тело душевное, и есть тело духовное».

Яков.

А мне всплыл на сердце сей Соломонов узелок: «Ничто не ново под солнцем».

Афанасий. А тебе в солнце вместо колеса приснился узелок, какой ты тут узелок нашел? Его тут никогда не бывало. Мне кажется, Соломон просто говорит, что в свете все старое: что сегодня есть, то ж и прежде всегда было.

Яков. Высморкай же нос, тогда почувствуешь, что в сыновних и отцовских сих словах тот же дух. «Все, как риза, обветшает. Ты же тот же есть». Разве ты позабыл: «В какой земле вселяется свет…» Подними ухо и услышь, что все ветошь есть под солнцем, но не то, что сверх солнца. И самое солнце есть ветошь, тьма и буря, кроме одного того: «В солнце положил селение свое…» Божие слово и духом Божиим должно дышать. Закройся ж в уголок и кушай свою ветошь: силы в тлении нашли неувядающую пищу того: «Я цвет полевой и крын удольный». «Съедите ветхое и ветхое ветхих и ветхое от лица новых вынесете…» «Похожу в вас…»

Ах! Когда бы ты раскусил хоть сии его слова: «Нет блага человеку, кроме того, что ест и пьет».

Слушай же далее: и сию видел я, что от руки Божией есть, потом сказывает о мудрости, разуме и веселии. Если есть мудрость, тогда есть насыщение и веселье; но когда мудрость в Боге, для того выше сказал: «Мудрого очи его во главе его, а безумный во тьме ходит». А когда говорит: «Суета суетствий… нет изобилия под солнцем», не то же ли есть: «Вкусите и видитю… Плоть ничто, дух животворит…»