Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов

Да как же тебе к веселью оному и к горнему добраться браку? Как приступить к неосязаемому Кавказу и взлететь на стремнины его? «Превращу трудное для него в легкое». «Дам им путь новый и пойдут». Какой путь? Никогда ты его не узнаешь. Как же? Скажу. Если кто не рожден породою с вышней оной страны, не может найти оного пути и взойти в горнее. Молчи мне с глупым вопросом Никодимским. Плоть, трижды рожденная, есть одна грязь и один тот же земной болван. Но нужда в том, да глиняная твоя природа зачнет, примет и вместит, как нива зерно, горней породы и новых людей семя. Слушай, семя, сеемое по роду. Слышь, по высокому оному роду. «Род его кто исповедает?» Вот тогда-то рожденное от духа есть второе, новое и инородное, сверх от плоти рожденного, сказать мойсейским стилем: «Человек – человек», сиречь душевный вкупе и духовный, не всем знакомый: «Я, который говорит, от вышних есть, вы же от нижних». Вот в чем, повторяю, нужда! Чтоб из навозной твоей кучи блеснул алмаз, а от песчаной твоей горы откатился оный краеугольный камень. Дабы болото и грязь твоего трупа прорастили былие травное, выпускающее семя по роду божественному. Дабы полевые и дубравные крыны и благовонные кусты возникли из земли и сверх земли твоей. Да кости мертвые твои прозябнут, как трава, и созиждется стень телишка твоего, и пустыня твоя вечною в роды родов. Сие-то есть второй раз родиться, сиречь свыше, и обрести в себе то, что быть никогда не начинало, но ты глухо только слышал о том без всякого вкуса, а на сердце тебе оно не всходило, и ты того не ждал, не думал о том, а если думал – дума твоя похожа была на беззубого младенца, обращающего в устах своих самый благородный из соломоновских садов орех, но не по зубам своим.

Если же кому пришло время и удалось раскусить самого себя, сей в горнице своей и на мысль не восходившее, паче надежды вырыл золото. Какое? Оное. «Золото оной земли доброе и там анфракс». «Радуйтесь со мною».

Тогда сердце делается доброю нивою, падает и приемлется вечности зерно, а плоть, как поле цветами и как сухая в кустах палица, процветением весенних ветвей, будто орех, наполняется зерном оным: «Я хлеб животный». «Я цветок полевой и крын удольний». «Вознесла земля былие травное». «Цветы явилися на земле».

Во время оно свыше второе рождены бываем чистою девою, зачавшею и вместившею оного, кто есть только один и один святой. «Се раба Господня». «Господи, во чреве зачал, и поболел, и родил дух

спасения твоего». «Слово плотью было и вселилося в нас».

Разумей же мне и памятуй отныне, богословское создание человека оного. «Создал Бог человека».

В горней республике все новое: новые люди, новая тварь, новое творение – не так, как у нас под солнцем, все ветошь ветошей и суета сует. «Все дела его в вере». «В творениях рукой твоею поучался». «Творящий ангелов своими духами». «Сотворю, и кто отвратит?»

Слушай же! Да напишется сие перстом Божиим на сердце! Сотворение человека есть то второе рождение.

Оно бывает не тогда, когда содомский человек из плоти и крови, и будто из брения и грязи горшок, зиждется, слепливается, образуется, изваяется, стоит, ходит, сидит, машет; очи, уши, ноздри имеет, шевелится и красуется, как обезьяна; болтает и велеречит, как римская Цитерия; чувствует, как кумир; мудрствует, как идол; осязает, как преисподний крот; щупает, как безокий; гордится, как безумный; изменяется, как луна; беспокоится, как сатана; научится, как паучина; алчен, как пес; жаден, как водная болезнь; лукав, как змий; ласков, как крокодил; постоянен, как море; верный, как ветер; надежный, как лед; рассыпчив, как прах; исчезает, как сон… Сей всяк человек ложный: сень, тьма, пар, тлень, сон.

Когда же бывает прямое сотворение человеку? Тогда, когда второе рождение. Не дивись сей славе и сему слову: «Подобает вам родиться свыше».

Бренный кумир ограничен, заключаем теснотою. Духовный же человек есть свободен. В высоту, в глубину, в широту летает беспредельно. Не мешают ему ни горы, ни реки, ни моря, ни пустыни. Провидит отдаленное, прозирает сокровенное, заглядывает в преждебывшее, проникает в будущее, шествует по лицу океана, входит дверьми запертыми. Очи его голубиные, орлие крылья, оленья проворность, львиная дерзость, горлицына верность, пеларгова благодарность, ягненково незлобие, быстрота соколья, журавляя бодрость. Тело его – адамант, смарагд, сапфир, яшма, фарсис, кристалл и анфракс. Над главою его летает седмица Божиих птиц: дух вкуса, дух веры, дух надежды, дух милосердия, дух совета, дух прозрения, дух чистосердия. Голос его – голос грома. Нечаянный, как молния и как шумящий бурный дух. «Где хочет, дышит».