Настоящая крепость

Но была и другая причина, по которой он был здесь, потому что, если только инстинкты не обманули его, это великолепное, злобное чудовище шторма еще не достигло своей полной ярости. Он всегда слышал, что штормы, рождающиеся в Великом Западном океане, не похожи ни на какие другие, и всегда относился к этим утверждениям с изрядной долей скептицизма. Эта ночь превращала его в верующего. Он пережил два урагана, ни один из которых на самом деле не застал его в море, и, вглядываясь в ярко освещенное сердце живой ярости этого шторма, знал, что тот быстро приближается к этому уровню насилия. И на этот раз он не был в безопасности на берегу.

Как раз то, что мне не нужно, - мрачно подумал он.

Он знал, что шторм с каждым часом все глубже загонял его галеоны в залив Долар. Чего он не знал, так это смогут ли они вообще держать какие-либо паруса или у капитана Магейла не будет другого выбора, кроме как поставить "Дансера" против ветра под голым рангоутом. Сухопутный житель может не поверить, что корабль действительно может двигаться вперед без единого куска парусины, но сопротивления ветру его стоячего такелажа и свернутых парусов было бы более чем достаточно, чтобы вести его в подобных условиях, в то время как любой парус, который он мог бы установить - даже штормовые стакселя тройной толщины - в любой момент может сорваться и нанести серьезный ущерб наверху.

В данный момент, несмотря на бушующую ярость шторма, его опытному глазу было ясно, что "Дансер" не находится в непосредственной опасности. Он мог пошатываться, как воинственный пьяница качает головой, когда еще одна огромная волна набрасывалась на него, проносясь в зеленой и кремовой ярости по его палубам. Он мог пьяно покачиваться, мог стонать и скрипеть каждой доской и брусом, в то время как ветер завывал в его саванах. И он знал, что насосы работают, справляясь с водой, которая умудрялась заплескиваться по краям даже самого плотно закрытого орудийного порта, пробиваться сквозь самые плотно задраенные решетки люка. Без сомнения, все больше воды просачивалось через его швы, когда он работал в бурном морском потоке, но его это не волновало. Это было всего лишь еще одним свидетельством его истинной силы, гибкой прочности, которая позволяла ему сгибаться и гнуться, уступая в достаточной степени силам, бьющим по его корпусу.

Но как бы хорошо он ни переносил ярость моря, он не мог стоять неподвижно перед его лицом. Он не мог видеть, как на сотни миль к северу и югу простирается земля, когда континенты Уэст-Хэйвен и Говард протянулись, чтобы охватить его корабли, но знал, что она там.

По одной вещи за раз, Гвилим, - сказал он себе. - По одной вещи за раз. Сначала мы выживем... Потом будем беспокоиться о Тирске. Кроме того, - он почувствовал, что снова скалит зубы, - если он в такую ночь в море со своей кучкой зажатых сухопутных солдат, у него достаточно своих забот, чтобы беспокоиться о том, чтобы оставить нас в покое, черт возьми!

IV

Теллесбергский кафедральный собор, город Теллесберг, королевство Старый Чарис

Мерлин Этроуз подозревал, что императрица Шарлиэн скажет ему несколько едких слов, как только поймет, что происходит. Если уж на то пошло, он был вполне уверен, что заслужил бы острые замечания императрицы о своем характере, если не те, которые она могла бы высказать о его интеллекте. Однако он был готов принять это так, как есть.

Кроме того, Кэйлеб был прав, - мрачно подумал Мерлин, взглянув на многоцветный блеск витражей собора, освещенных утренним солнцем Теллесберга. - Последнее, что ей нужно сегодня, в такой день, - это подобное отвлечение внимания!

В этот момент архиепископ Мейкел Стейнейр, во всей красе своих епископских регалий, в короне, сверкающей рубинами, стоял перед алтарем, его лицо расплылось в широкой улыбке, когда ее императорское величество Шарлиэн Эйлана Жинифир Алисса Тейт Армак направилась к нему по дорожке богатого малинового ковра сквозь громкие голоса из кафедрального хора. Ее сопровождал его императорское величество Кэйлеб Жан Хааралд Брайан Армак, а на руках она несла яростно протестующую наследную принцессу Эйлану Жанейт Нейму Армак.

Длинные черные волосы императрицы рассыпались по плечам, ограниченные только светло-золотым ободком простой присутственной короны. Ее платье было таким же простым, лишенным сложной вышивки, без единого драгоценного камня, который сверкал бы и танцевал в разноцветном солнечном свете собора, и Кэйлеб был одет так же просто, когда шел рядом с ней. Вместо короны на нем было изумрудное ожерелье, которое было символом короля Старого Чариса, но не было никаких других украшений, кроме обручальных колец, которые носили они оба. Они могли бы быть любой чарисийской парой, пришедшей, чтобы их новорожденная дочь была благословлена и крещена их деревенским священником, но ни одна деревенская церковь никогда не была такой переполненной и трепетно внимательной, как Теллесбергский собор в этот день.