Настоящая любовь

Я опустила свою воображаемую гармонику, а он продолжал играть. Могу сказать, что он сыграл всю песню, не пропустив ни одной ноты. Я наблюдала за тем, как легко он играет, казалось, его пальцы двигались в предвкушении того, что клавиши издадут чудесный звук. Хотя никакого звука не было слышно.

– Давай! – сказал он. – Вступает гармоника. Теперь твоя очередь.

– Да что ты? Я не знала, – сказала я, в отчаянии поднося руки к лицу и серьезно принимаясь за дело.

А потом Сэм заиграл медленнее, и я догадалась, что песня заканчивается. Опустив руки, я смотрела, как он доигрывает последние аккорды. А потом он замер и посмотрел на меня.

– Следующая просьба?

– Поужинаешь со мной? – спросила я. Эти слова просто слетели с моих губ. Мне хотелось еще поговорить с ним, провести с ним побольше времени, узнать о нем. Мне хотелось большего. – Мы можем поесть здесь или где-нибудь поблизости, если тебе хочется чего-нибудь особенного.

– Эмма… – проговорил он серьезно.

– Да?

– Не съесть ли нам буррито?[12]

* * *

Ресторан мексиканской кухни «Dos Takos» был освещен в оранжевых и желтых полутонах, в отличие от яркого голубого света в баре. Но он все равно был замечательный. И я по-прежнему считала себя красивой.

Даже когда впилась зубами в гигантскую жареную лепешку с мясной начинкой.

– Если бы я до конца жизни мог питаться мексиканской пищей, я был бы счастлив, – сказал Сэм. – Совершенно счастлив.

Я хотела сказать ему, что вкус этого буррито не имеет ничего общего с настоящей мексиканской пищей. Я хотела рассказать ему о том, как мы с Джессом провели три недели в Мехико, где отыскали крохотный ресторанчик, в котором нам подавали изумительный мексиканский фаршированный перец.

Но мне не хотелось говорить о прошлом.

– Я бы не возражала, – сказала я. – Ничуть. – Я протянула руку и одновременно с Сэмом потянула за салфетку из стоявшей перед нами корзинки.

На секунду наши руки соприкоснулись, и мне понравилось ощущение его руки поверх моей. – Похоже, именно так и происходит на свидании, – подумала я. – Похоже, это нормально.

– Но если говорить о десерте, – сказал Сэм, – не знаю, стал бы я есть мексиканский десерт до конца жизни. Французский, может быть, эклеры и заварной крем. Итальянский тоже может быть интересен, тирамису и джелато.

– Не знаю, – сказала я. – Индийские десерты просто невероятны. Там так много сливок и орехов. Или что-нибудь вроде рисового пудинга и фисташкового мороженого. Я, наверное, предпочла бы это.

– Круто, звучит заманчиво.

Я кивнула.

– Но, возможно, ничто не сравнится с тортом «Три молока». Полагаю, он родом из Мексики. Хотя жители почти любой латиноамериканской страны, куда бы ты ни приехал, утверждают, что его рецепт принадлежит им. Это как пахлава. Клянусь, я разговаривала по меньшей мере с двумя десятками человек, заявлявших, что им доподлинно известно, что их народ изобрел пахлаву.

– Забавно, потому что моя семья придумала рецепт торта «Три молока» именно здесь, в Соединенных Штатах.

Я рассмеялась:

– А лично я придумала пахлаву.

Сэм засмеялся, а я, оглядевшись по сторонам, увидела, что все посетители уже ушли, а персонал за стойкой приступил к уборке.

– О нет, – сказала я. – Кажется, они закрываются. – Вытащив из сумочки телефон, я посмотрела, который час. Было 10.02.

– Ты имеешь в виду, что вечер окончен? – спросил Сэм, доедая стоявшую между нами картошку фри. По тому, как он это произнес, как он улыбался, глядя на меня, и ловил мой взгляд, я поняла, что он не считает вечер оконченным и знает, что я тоже так думаю.

– Я предложила бы пойти в бар и выпить по стаканчику, – сказала я. – Но мы уже были там.

Сэм кивнул.

– Мы из тех, кто все делает наоборот, разве нет? Может быть, нам теперь пойти поужинать?

– Или выпить кофе. – Я собрала весь мусор на поднос. – Так или иначе, мы должны уйти отсюда. Мне не хочется быть похожей на того парня, который всегда приходил почитать книги за десять минут до закрытия. Помнишь его?

– Помню ли я? – сказал Сэм, вставая. – Я до сих пор в обиде на него.

Я засмеялась:

– Точно.

Мы с Сэмом отнесли подносы, поблагодарили мужчину, стоявшего за прилавком, и направились дальше по тротуару. Это был один из тех бостонских вечеров, когда почти радуешься зиме. Воздух был теплым, но свежим. Светила полная луна. Высокие старые здания, которые часто выглядят грязными днем, пламенели ночью.

– Мне в голову пришла дурацкая мысль, – сказал Сэм.

– Расскажи.

– Что, если нам прогуляться?

Сначала я чуть было не сказала, что это великолепно, но потом подумала, что более десяти минут на каблуках мне не пройти.

– Слишком старомодно? – спросил он. – Словно мы в пятидесятых годах прошлого века и я прошу тебя поделиться молочным коктейлем?

Я засмеялась.

– Нет! – сказала я. – Твоя идея прекрасна. Просто я знаю, что у меня устанут ноги.

Прямо впереди я увидела одну из повсеместно встречающихся темно-красных вывесок, освещавших город, – магазин «CVS».

Шесть минут спустя, засунув туфли в сумку, я надела на ноги пару пятидолларовых вьетнамок. Сэм купил огромный сникерс.