Настоящая любовь

– Куда пойдем? – спросила я, готовая обойти весь город.

– По правде сказать, у меня нет никакого плана, – улыбнулся Сэм. – Но, уф… Он оглядел улицу. – Сюда? – указал он на скопления домов.

– Замечательно, – сказала я. – Давай пойдем туда.

И мы направились в сторону домов. Сначала медленно, просто переставляя ноги и болтая.

В городе кипела жизнь, девушки прогуливались группками, бесцельно бродили школьники, подвыпившая публика курила сигареты на тротуаре, мужчины и женщины, держась за руки, выходили из дома или шли домой.

Сэм рассказал мне о том, что занимается с оркестром и джаз-бандом из старшеклассников, о том, что недавно стал подрабатывать несколько раз в месяц как студийный музыкант.

Я рассказала ему, как дела в магазине, как поживают мои родители. Рассказала новости о Мари, о Софи и Аве, даже показала ему несколько жестов, которые я недавно выучила. Рассказала о том, как несколько дней назад я поняла, что Ава сказала языком жестов: «Молока, пожалуйста».

Сэм слушал так, словно я была самой обворожительной женщиной во вселенной, и я поняла, как давно никто не слушал меня так, как он.

Мы оба радовались тому, что живем в одном городе и работаем в том же районе, где выросли, в отличие от других.

Мы перешагивали через жвачку, уступали дорогу другим пешеходам и наклонялись к комнатным собачкам. Мы прошли мимо общежитий в Гарвардском дворе. Дважды прошли мимо остановки скоростного трамвая, и я подумала, не устремимся ли мы оба туда, чтобы распрощаться. Но ноги не повели меня в том направлении, и Сэм поступил так же. Мы просто продолжали идти, медленно и не торопясь, было уже далеко за полночь.

В конце концов оказалось, что мы идем вдоль Чарльз-ривер. Ноги мои начали заплетаться, и я спросила Сэма, не присесть ли нам на одну из скамеек, стоявших вдоль реки.

– Ох, я думал, что ты никогда не попросишь об этом. Мне кажется, я натер себе ногу, еще когда мы обходили Портер-сквер.

Мы сели на скамейку, и я достала телефон, чтобы узнать, сколько времени. Был час ночи. Я чувствовала, что устала, но мне не хотелось возвращаться домой.

Мы уже так о многом рассказали друг другу. Мы говорили о работе и о музыке, о родственниках и о книгах. Мы говорили ни о чем и обо всем – только не о Джессе.

Но как только мы сели на ту скамейку, стало невозможно о чем-то умалчивать.

– Итак, я полагаю, тебе известно, что я стала вдовой, – сказала я.

Посмотрев на меня, Сэм кивнул.

– Я слышал, – проговорил он. – Но я не знал, стоит ли мне заводить об этом разговор. – Потянувшись ко мне, он осторожно и нежно взял меня за руку. – Эмма, мне так жаль.

– Спасибо, – сказала я.

– Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, – сказал он. – Мы с тобой оказались не у дел. Оба.

Я кивнула.

– Возможно, это странно, – сказала я. – Но, да, похоже, что хорошо.

– Я даже не могу представить себе, как трудно тебе пришлось, – сказал он. – Как давно это случилось?

– Чуть более двух лет назад, – ответила я.

– Это много или мало?

Именно тогда я поняла, что Сэм внимательно слушает меня, что ему интересно узнать, каково мне пришлось в то время. Я осознала, что он понимает меня, возможно, он всегда понимал меня так, как это мало кому удается. И это значило, что он чувствовал, что два года – это и вечность, и один миг.

– День на день не приходится, – сказала я. – Но сейчас мне кажется, будто прошло много времени. А что у тебя? Кто разбил твое сердце?

Сэм вздохнул, словно готовясь пересказать все свое прошлое.

– Я несколько лет провел с одной женщиной, – сказал он. Сэм не смотрел на меня. Он смотрел в сторону, на реку.

– И что случилось? – спросила я.

– Полагаю, то, что обычно случается.

– Ее утащил оборотень? – спросила я.

Он рассмеялся и посмотрел на меня.

– Да, зверь. Вырвал ее прямо из моих рук.

Я улыбнулась, продолжая слушать его.

– Просто мы отдалились друг от друга, – наконец сказал он. – Звучит так банально. Но причинило такую боль, какой я не испытывал никогда прежде.

Я ничего не знала о том, что значит отдалиться. Я знала только, что значит порвать. Но я решила, что это похоже на медленно разрастающиеся древесные корни, которые становятся такими толстыми и мощными, что прорастают сквозь асфальт.

– Извини, – сказала я. – Это звучит ужасно.

– Просто в тридцать лет я стал уже не тем человеком, которым был в двадцать, – сказал он. – И она тоже.

– Я думаю, все меняются, – сказала я.

– Если честно, сейчас я чувствую себя немного измотанным, – сказал он. – Не знаю, останусь ли я тем же в сорок лет? Или…

– Мы тоже отдалимся друг от друга? – сказала я, закончив недосказанную им фразу.

А потом Сэм сказал нечто такое, что с тех пор навсегда запечатлелось в моей памяти.

– Впрочем, я думаю, это доброе предзнаменование, – сказал он, – раз в шестнадцать лет я сходил по тебе с ума и это продолжается до сих пор.

Я улыбнулась ему.

– Безусловно, это звучит многообещающе, – сказала я.

Сэм придвинулся и обнял меня. Мое плечо соскользнуло ему под мышку, и он, обхватив меня за спину, прижал меня к себе чуть крепче.

Думать о том, что я снова могу полюбить кого-то, было нелегко.

Но, кажется, возможно.