Настоящая любовь

Когда я спускаюсь вниз, Джесс снова стоит погруженный в свои мысли.

– Странно, когда видишь, что некоторые вещи выглядят в точности так, как выглядели прежде.

– Наверняка, – говорю я, подходя к нему.

– Как будто одни исчезли, пока меня не было, а другие приостановились, – говорит он, когда мы идем к входной двери. – То есть я знаю, что это не так. Но все, что приобрела твоя семья, – это новый телевизор. Все остальное не изменилось. Даже эта нелепая картина с котом. Она висит на том же самом месте.

Мы с Сэмом взяли Моцарта потому, что он – точная копия серого кота, изображенного на картине, висящей над диванчиком моих родителей.

Без Сэма я даже никогда не задумывалась о том, чтобы взять кота. Но теперь я – кошатница. Несколько недель назад Сэм прислал мне фотографию кота, сидящего на сэндвиче с желе и арахисовым маслом, и я хохотала целых пятнадцать минут.

Я поставила сумку в машину Джесса, и мы зашагали к дому Мари.

– Ты уверен, что готов встретиться с моими родственниками? – спрашиваю я.

– Разумеется, – отвечает он с улыбкой на лице. – Они ведь и мои родственники тоже.

Я стучу в дверь Мари и слышу, что за ней кто-то суетится.

А потом дверь открывает Майк.

– Эмма, – говорит он, крепко обнимая меня и отступая в сторону, чтобы дать нам пройти. – Второй раз за день, как я рад. Джесс, приятно видеть тебя снова, – говорит он, протягивая руку. Джесс с готовностью ее пожимает.

– Мне тоже очень приятно, – отвечает Джесс.

Они раньше встречались на семейных сборищах, но не было никаких причин для доверительных отношений между ними, и их общение ограничивалось обычным приветствием: «Как поживаешь?» Они не были близки, поскольку и мы с Мари тоже. Теперь, когда я мысленно возвращаюсь в прошлое, мне кажется, что они больше всего напоминали боксерских тренеров, мы с Мари выступали в роли боксеров, а наши супруги поили нас водой и психологически готовили к возвращению на ринг.

Войдя в столовую, мы видим Мари и моих родителей. Софи и Ава уже спят. Увидев Джесса, все поднимаются из-за стола и идут ему навстречу.

Папа энергично пожимает руку Джесса, а затем притягивает его к себе и обнимает.

– Сынок, ты не представляешь, как я рад снова видеть тебя.

Джесс, явно в некотором замешательстве, кивает.

Мама крепко обнимает его, а потом отстраняется, не опуская рук, сжимает его плечи и покачивает головой.

– Никогда встреча не доставляла мне такого счастья.

Мари искренне и по-доброму обнимает Джесса, застигая его врасплох.

Я вижу, как мой муж улыбается и пытается разъяснить для себя ситуацию. Ему неловко, и он отчаянно хочет скрыть это.

– Мы хотели только зайти и попрощаться. Нам, вероятно, уже пора, – говорю я.

– Вы уходите? – спрашивает Мари. Я полагала, что папа всех посвятил в наши планы, но, видимо, нет. Я удивлена, как медленно распространяются слухи в нашем семействе.

– Мы с Джессом едем в Мэн на несколько дней, – говорю я. Я произношу это так, словно это совершенно естественно. Словно у меня нет жениха. Правда, его действительно больше нет.

– О, здорово, – говорит Мари тем же тоном, что и я. – Ну что же, надеюсь, вы отлично проведете время. – Она не отводит от меня глаз чуть дольше, чем следовало бы, и смотрит слишком внимательно. Мне понятно, что она хочет сказать. Ей хочется поскорее узнать подробности, несомненно, потому, что она беспокоится обо мне, но также потому, догадываюсь я, что это становится непристойным.

– Спасибо, – говорю я, поглядывая на нее так, что Мари становится ясно, что она наверняка узнает обо всем первой, если будет о чем рассказать.

А потом по лестнице, держась за руки, вприпрыжку спускаются Софи и Ава. Софи, одетая в теплую пижаму цвета морской волны, отчаянно желает знать, что здесь за суматоха. За собой она тащит Аву, на которой – такая же пижама желто-оранжевой расцветки.

Не доходя трех ступенек до конца лестницы, они останавливаются. Ава шлепается на попу. Софи искоса поглядывает на нас, защищаясь рукой от света.

– Эй, – с нежностью обращается к ним Мари. – Вам обеим известно, что вам здесь не место. – Я смотрю на Джесса, наблюдающего за Мари, дублирующей языком жестов каждое произнесенное ею слово.

Отец встает.

– Я уложу девочек в постель, – говорит он. – Мне нравится заниматься своими внучками.

Джесс наблюдает за тем, как папа показывает знаками слово «постель» и «внучки». После чего он хватает Аву и Софи за руки и поднимается с ними по лестнице.

– Ладно, – говорю я. – До скорого.

Джесс машет рукой, прощаясь со всеми, а я, взяв за другую руку, веду его к двери. Но, как только мы выходим на улицу, Джесс погружается в глубокую задумчивость.

– Все в нормально? – спрашиваю я.

Джесс выходит из ступора.

– Что? – говорит он. – Да, в полном порядке.

– О чем ты думаешь?

Я ожидаю, что он спросит о языке жестов или об их кохлеарных имплантах. Но нет. Он даже не упоминает о том, что у них ухудшился слух. Вместо этого он говорит:

– Не знаю… это так… классно.

– Что?

– Что они – мои племянницы.