Настоящая любовь

– Но ты, – говорю я, – ты был в ударе. Ты тогда был красавчиком. Да и теперь красавец.

Джесс улыбается, а потом отворачивается и смотрит на руль, готовясь выехать на дорогу.

Я собираю оставшееся содержимое конверта и пытаюсь засунуть все обратно. Но, разумеется, что-то падает на пол, а что-то цепляется за края, не желая втискиваться внутрь.

Я подбираю то, что упало, в том числе кольцо с рубином, кладу его обратно в конверт и бросаю его на заднее сиденье. Только после того, как я сделала это, я замечаю, что что-то осталось на консоли между нами.

Это статья из журнала Beacon почти четырехлетней давности.

«Исчезновение местного жителя Джесса Лер-нера».

Рядом с заголовком – его старая фотография, на которой он стоит во дворе родительского дома и машет рукой, при этом его правая рука совершенно неподвижна.

Когда статья была опубликована, я находилась еще в Лос-Анджелесе, но вскоре после возвращения в Массачусетс я раздобыла экземпляр газеты. Я чуть не выбросила ее, но не смогла. У меня рука не поднялась бы избавиться от чего-либо, где есть фотография, от чего-либо, где написано его имя. У меня так мало, что оставалось от него.

Я беру статью и снова складываю пополам так, как она пролежала несколько лет в этом конверте.

Пока я складываю ее, Джесс наблюдает за моими руками.

Я знаю, что он видит это.

Я кладу конверт на заднее сиденье. Развернувшись обратно, я собираюсь рассказать Джессу о ней, признаться ему, но он отворачивается и заводит машину.

Он не желает говорить об этом.

Вам доводилось когда-нибудь приходить в себя после утраты? Вы находили в своей душе ящичек, достаточно большой для того, чтобы удерживать ее там? Вы хранили там память о ней, запихивали ее поглубже и прихлопывали крышкой? Вы изо дня в день старательно следили за тем, чтобы ящичек оставался закрытым?

Я полагала, что если я затолкаю боль как можно глубже и буду держать ящичек плотно закрытым, чтобы она испарилась сама по себе, то однажды, открыв его, обнаружу, что ящик пуст, а вся боль, которую, как мне казалось, я носила в себе, исчезла.

Но сейчас, когда я сижу в машине, мне в голову приходят мысли о ящичке, который был полон в последние три с половиной года. Я почти уверена, что крышка вот-вот сорвется, а мне страшно заглянуть внутрь.

В конце концов, у Джесса тоже есть свой потайной ящичек.

И его захлопнут плотнее, чем мой.

Семейная хижина Джесса.

Никогда не думала, что окажусь здесь.

Но я здесь.

Сейчас около двух часов ночи. Когда мы ехали сюда, было так тихо, что казалось, что это город-призрак.

Хижина представляет собой дом причудливой формы, больше похожий на слишком большой охотничий домик, в ней тепло и уютно – она обита деревом, с большими окнами и опоясывающей ее открытой верандой. Создается обманчивое впечатление, что когда-то это был крохотный домик, который позднее расширился благодаря многочисленным пристройкам.

Во владении не горит ни один фонарь, поэтому Джесс оставляет включенным дальний свет, чтобы мы могли выгрузить багаж.

Я хватаю свою сумку. Джесс забирает вещи из багажника, и мы направляемся к входной двери.

– Ты замерзла? – спрашивает он, пока возится с ключами. – Сейчас мы войдем, и я зажгу камин.

– Звучит заманчиво, – говорю я.

Ключ поворачивается в замочной скважине, слышится щелчок, но дверь заклинило. Джессу приходится навалиться на нее, чтобы она открылась.

Когда дверь наконец поддается, первое, что производит на меня сильное впечатление, – это знакомая маска, имитированная под дерево.

Войдя в дом, Джесс раньше, чем я успеваю положить вещи, везде включает свет и отопление.

– Устраивайся, я пойду выключу свет в машине.

Я киваю и, потирая ладони друг о друга, пытаюсь согреть их. Я оглядываю каминную полку из камня, мебель, афганские пледы, которыми накрыты почти все кресла. Бар заполнен полупустыми бутылками с выпивкой. Дощатые деревянные лестницы такие старые, что скрипят при одном взгляде на них.

Здесь нет ни единой вещи, которая удивляет меня, ни единой вещи, которая как будто стоит не на своем месте, все так же, как в моих воспоминаниях, если не считать того, что я изменилась с тех пор, когда была здесь в последний раз.

Войдя в дом, Джесс закрывает дверь.

– Думаю, через несколько минут здесь станет тепло, – говорит он. – Впрочем, не стоит упоминать о том, что я не был здесь несколько лет.

– В последний раз мы были здесь…

– В день нашей свадьбы, – говорит Джесс, заканчивая мою фразу.

Вспоминая об этом, я улыбаюсь. Джесс тоже. После приема мы провели ночь в гостинице, то есть на самом деле мы были здесь в последний раз, когда занимались сексом – он в смокинге, а я в свадебном платье – на кухонном столе, который сейчас как раз слева от меня. Помню, каким романтичным все казалось. Теперь же я чувствую что-то вроде отвращения от того, что мы занимались сексом на кухонном столе. Ведь там готовят еду! О чем мы думали?

– Ну так как насчет камина? – говорю я.

– Принято! – говорит он и идет к камину. В нем пыльно и пусто, рядом лежит поленница старых дров.