Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практическое пособие

Так, П. Ф. Тельнов писал: «Интеллектуальные элементы умысла соучастника включают: а) сознание общественной опасности собственного деяния; б) сознание общественно опасного характера деяния других соучастников (минимум еще одного); в) предвидение наступления совместного преступного результата. Волевой элемент его умысла образует желание совместного достижения преступного результата или сознательное допущение его наступления»[327]. Из приведенного высказывания видно, что автор, как и другие ученые, допускающие возможность соучастия с косвенным умыслом, исходит из волевого отношения соучастников к наступлению общественно опасных последствий совершаемого сообща преступления, явно переоценивая их значение для характеристики соучастия. Подобная переоценка последствий приводит некоторых исследователей к недопустимому отождествлению

результата преступления как объективного признака с целью соучастников как признаком субъективным[328]

.

Основной недостаток конструкции косвенного умысла при соучастии заключается в том, что она не отражает психического отношения (интеллектуального — почти, а волевого — совершенно) к главному признаку соучастия, выражающему специфическую особенность этого института, а именно: к факту объединения нескольких лиц для совместного совершения одного и того же преступления. Кроме того, она оставляет вне поля зрения соучастие в преступлениях с формальным составом, составляющих преобладающее большинство.

Некоторые сторонники допущения косвенного умысла при соучастии исходят из того, что вид умысла соучастника определяется его психическим отношением не к общественно опасным последствиям, а к преступным действиям исполнителя, которые, по их мнению, могут быть либо желаемыми, либо сознательно допускаемыми[329]. Но и эта точка зрения не ставит в центр психического отношения соучастника главную особенность института соучастия — совместность преступных действий соучастников. «Конструктивным элементом умысла соучастников является намерение совершить преступление или участвовать в его совершении… Поэтому стоит еще раз подчеркнуть: намерение возбудить в другом лице решимость совершить преступление или содействовать ему всегда свидетельствует о наличии у соучастника прямого умысла независимо от целей и мотивов, сопутствующих ему»[330]

.

Определяющая особенность состава соучастия в преступлении заключается в том, что к преступной деятельности исполнителя присоединяется деятельность иных соучастников, которая в силу этого тоже приобретает преступный характер. Поэтому «разграничение прямого и косвенного умысла по волевому отношению к преступному результату не может быть признано существенным для решения вопроса об ответственности за соучастие»[331]. Вид умысла соучастника должен определяться волевым отношением к факту объединения преступных действий, то есть к факту, выражающему юридическую сущность соучастия. Присоединиться к сообща совершаемому преступлению возможно только по собственному желанию. «Субъект, сознавая, что его действия вызывают в другом лице решимость совершить преступление, или укрепляют эту решимость, или содействуют ее проявлению вовне, действует так, а не иначе только потому, что он хочет так действовать. Как бы субъект внутренне отрицательно ни относился к деятельности исполнителя, сознательно содействуя преступлению, он желает этого содействия»[332].