Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практическое пособие

Итак, вид умысла при соучастии определяется волевым отношением не к последствиям преступления, а к факту совместности совершения преступления и может проявляться только в желании, то есть свидетельствовать о прямом, а не косвенном умысле. Его интеллектуальный элемент включает: 1) осознание общественно опасного характера своих действий или своего бездействия; 2) осознание способа содействия преступлению или способа воздействия на исполнителя (то есть факта и характера участия в преступлении совместно с другими лицами); 3) осознание общественной опасности и характера совершаемого исполнителем преступления (что включает и предвидение общественно опасных последствий в преступлениях с материальным составом). Волевой элемент умысла соучастников может заключаться только в желании именно избранным способом принять участие в совместном совершении данного преступления. При конструировании косвенного умысла при соучастии волевой элемент умысла нередко «подменяется нюансами эмоционального отношения соучастника к преступным действиям и последствиям деяния исполнителя… Нельзя смешивать эмоции субъекта с его волей. Соучастник может негодовать и осуждать или, наоборот, радоваться и поощрять действия исполнителя, но если он сознательно содействует его преступной деятельности, то делает это с прямым умыслом»

[333]. Поэтому нельзя не согласиться с М. И. Ковалевым, полагающим, что волевой элемент умысла соучастников характеризуется только желанием видеть преступление совершенным, а значит «современная доктрина и законодательство должны исключить возможность косвенного умысла при соучастии»[334]

.

К числу важных аспектов проблемы соучастия относится вопрос о пределах вменения каждому из соучастников юридически значимых обстоятельств совместно совершенного преступления. Ключевым для решения этой проблемы является понятие объема вины, то есть совокупности психических отношений ко всем юридически значимым объективным свойствам совершенного общественно опасного деяния. Каждому отдельному соучастнику могут быть поставлены в вину лишь те юридически существенные обстоятельства, которые охватывались его сознанием. Из этих обстоятельств первостепенное значение принадлежит самому факту совместности преступных действий. О соучастии речь может идти только в тех случаях, когда каждый из участников преступления осведомлен о том, что преступление совершается им не в одиночку, а сообща с другими лицами. Однако некоторыми учеными данное требование рассматривается как обязательное не для всех соучастников. Так, по мнению Ф. Г. Бурчака, Б. А. Куринова, Г. А. Кригера, В. С. Комиссарова, А. П. Козлова[335] и некоторых других, требование взаимной осведомленности о преступной деятельности других лиц, участвующих в совершении преступления, является обязательным только при соисполнительстве. При других же формах соучастия достаточно того, «что подстрекатель и пособник знали о преступлении, которое готовился совершить исполнитель, и сознательно подстрекали или способствовали его совершению. Что же касается требования осведомленности исполнителя о деятельности подстрекателя, пособника и организатора, то такое условие не вытекает из юридической природы института соучастия»

[336]. Исходя из достаточности односторонней субъективной связи между соучастниками, сторонники этого мнения допускают возможность «замаскированного», «тайного» подстрекательства или пособничества, о котором «исполнитель» даже не подозревает.

Представляется, что соучастие с односторонней субъективной связью вряд ли возможно. Из законодательного определения видно, что соучастием признается только умышленная совместная деятельность, то есть деятельность согласованная

. При отсутствии согласованности такая деятельность не является совместной, «законодательная характеристика субъективной стороны соучастия не позволяет относить к этой форме преступной деятельности случаи, когда виновные фактически взаимодействуют при совершении преступления, но не сознают этого взаимодействия»[337]. Такие деяния нужно расценивать как преступления, совершенные раздельно. «Действия лица, присоединяющегося к исполнителю без его ведома, означают по сути умышленное создание условий преступления, то есть приготовление к преступлению»[338].

Обязательность взаимной осведомленности о преступной деятельности других соучастников подчеркивалась и Верховным Судом СССР. Так, в постановлении Пленума этого суда по делу Т. и других было указано, что «обвинение в соучастии признается обоснованным в том случае, если установлено, что обвиняемый, объективно способствовавший совершению преступления, имел с непосредственным исполнителем единые намерения, общие цели и взаимную (курсив мой — А. Р.) осведомленность о преступной деятельности»[339].