Наступление

Когда КамАЗы выехали со двора базы — один из студентов, переминавшийся с ноги на ногу крикнул

— Я сейчас! По маленькому!

— Сачок! — крикнули вслед и засмеялись.

Студент подбежал к забору — с той стороны стояла машина, бежевая пятерка. В заборе была дыра, и у дыры был человек.

— Что?

— Три КамАЗа, товарищ капитан. Бортовые. Мясом под крышу погрузили.

— Бортовые?

— Да, не изотерм. Только ушли. Номера…

Студент по памяти продиктовал номера…

* * *

Капитан, который никогда не работал в ОБХСС, которому и положено было заниматься подобными вещами — а работал сначала в уголовном розыске, а сейчас перевелся к генерал-майору Гурову в созданную им криминальную милицию — подбежал к машине (закупили оптом для новой службы тысячу машин только для Москвы, для советского мента одна машина на двоих — дело неслыханное), скользнул на заднее сидение.

— Погнали!

— Куда?

— Прямо! На шоссе давай! И рацию дай!

— Понял… — водитель врубил передачу

Милиционер опустил окно в машине, выставил длинную антенну рации.

— Артек, я Двина! Машины пошли! Три бортовых КамАЗа, идут колонной, госномера… Взять под наблюдение, доложить!

* * *

— Все разгрузили? — Амангельды Бабурович, успевший соснуть ненадолго в своем кабинете, поднял голову, мысли были шальные, вялые. Здоровье подводит… днем, а потом и по ночам работать — нехорошо.

— Все, начальник.

— Сколько там… — директор базы полез в карман

— Ну… лет десять, думаю, получите.

Амангельды Бабурович недоумевающее поднял взгляд на своего грузчика — тот держал в руках раскрытое удостоверение с красными корочками.

* * *

КамАЗы перехватили уже на выезде на шоссе — собственно говоря, больше им деваться и некуда было. Ночь — но все равно вели одной машиной.

Ночь. Свет фар, летящая навстречу дорога. Хрип Джо Дассена в дешевенькой магнитоле.

— Товарищ капитан…

— Что?

У капитана уже слипались глаза

— А эти — куда едут?

— Их и спроси.

На самом деле — что-то неожиданное. Никак не думали, что поедут в область. В Москву — понятно, где-то разгрузиться, потом продать налево, а в область то зачем? Там что — еще какие то склады? Неужели — в госрезерв?

Да быть не может. Это кто же такое позволит — на обычных бортовых КамАЗах мясо в госрезерв везти? Хоть даже и зимой… вон погода, вчера дождь был! Такого головотяпа — за ноги да об угол…

Машина была новой, шла ходко…

— Дела… — сказал капитан, повидавший на своей милицейской жизни много всего — чтобы ты знал, молодой, раньше такая лайба, как у нас с тобой — хорошо, если пара на отдел было. И остальное… фотоаппарат друг у друга занимали.

— А как же работать?

— А так и работали…

Работали — химичили, били подозреваемых, липовали. Полно было новеньких, которые ни хрена не умели — уголовники над ними буквально измывались. Партийные, проверяющие — душу вынимали по каждому поводу. Капитан уже хотел рапорт писать, обрыдло все — тут власть сменилась, Гуров, уважаемый в министерстве практик начал создавать криминальную милицию. По американским канонам — двое полицейских, напарники. Делили так — один опытный, повидавший, второго — брали с последнего курса милицейского училища. Как объяснил Гуров — ему нужны были люди, которые еще работать не умеют — чтобы изначально учились работать правильно. За передачу опыта — доплачивают. Оружие — не только не отнимают[175], даже заставляют все время носить с собой. Одна машина на двоих, причем старшему можно этой машиной пользоваться во внеслужебное время — вообще неслыханно. Через пять лет — всем бесквартирным обещают квартиры. Это конечно еще Горбач говорил, но почему-то в этот раз — капитан поверил.

Планов никаких нет, что есть по тому и работают, за раскрытие начисляются баллы в зависимости от тяжести раскрытого — но плана нет и палками заниматься не заставляют. Все — как у людей, вот так и работать можно.

Только интересно, все же — куда эти гаврики мясо-то повезли…

— Куда дорога идет?

— В область, тащ капитан… — чуть испуганно ответил водитель, пришедший в милицию из армии, отслуживший в Афганистане — во Владимирскую.

— Да это я и без тебя знаю… Ладно… езжай и не суетись. Не приближайся к ним.

— Есть…

Конечно, капитана, как и любого советского мента было за что сажать. Всех — было за что сажать, вся система была на этом построена — не виноват тот, кто не работает. Но в капитане было то, что и должно быть в настоящем, правильном менте — он ненавидел уголовников, ненавидел их лютой, желудочной, классовой ненавистью. Его бы воля — всех бы поставил на краю канавы свежевырытой — и из пулемета. И вот потому то его и таких как он, Гуров, сам разыскник и опер, каких поискать — брал к себе. Про беспредел говорил коротко — накажу. И все. Они были людьми одной крови, сделанными из одного теста и не надо было долго объяснять за что именно — накажу. Все это — знали.

— Тащ капитан, они сворачивают.

— Проезжай— вскинулся капитан — не снижай скорость! Проезжай!

Жигули прокатились мимо темного и мрачного пустыря… было темно и непонятно было, куда и в самом деле пошли машины.

— Куда это они… тащ капитан.

— Тормози.