Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине

Ходжа взял полу своего нового атласного халата и, подняв ее до высоты носа стражника, пошел прямо на него.

— Ты что, ты что! — растерянно залепетал вооруженный до зубов солдат. Не давая ему прийти в себя, юноша гневно воскликнул:

— Где ты видишь, что я оборванец? Я — правоверный мусульманин, ученик медресе, еду к своим почтенным родителям в гости с подарками!

Подобное поведение могло быть вызвано только крайним отчаянием. Пожалуй, еще никто не позволял себе такого неуважительного обращения со стражами эмира. И это сработало. На крик Насреддина явился сборщик пошлины, который, выяснив, в чем дело, и еще не успев принять решение, получил от Ходжи сумму втрое большую той, которую полагалось уплатить. Писец, неотступно следовавший за сборщиком пошлины, старательно записал имя юноши и то, что он вывозил из Бухары: двух ослов и два мешка, наполненные дынями. Получив плату, сборщик тем не менее кивнул стражнику, и тот развязал мешок. Убедившись, что там действительно спелые плоды, он бросил веревку Ходже и, обойдя ишака с другой стороны, начал развязывать второй мешок.

Как бы отгоняя назойливую муху, Насреддин мотнул головой и оглянулся, высматривая, свободен ли путь назад, уже готовый к побегу.

Между тем стражник сунул в мешок свою голову.

— Воняет! — удивленно проговорил он. — Видно, ты из тех студентов, которые не спешат к себе домой.

— Неужели уже испортились?! — подхватив высказанную мысль и, казалось, искренне недоумевая, юноша подбежал к стражнику.

— Действительно, воняет, — проговорил он и предложил понюхать сборщику налога, но тот не двинулся с места, откомандировав вместо себя писца. В этот момент ишак переступил с ноги на ногу, и на землю упали лежавшие сверху три дыни.

— Пусть завязывает, — проговорил сборщик пошлины, — а то и эти сгниют, пока он тут стоит. Можешь проезжать, Ходжа Насреддин, ты славный парень! — сборщик налогов довольно похлопал по своему кошелю.

Караван тронулся в путь, и Ходжа благополучно проследовал через ворота.

— О, Аллах! Всемилостивый и благословенный, благодарю тебя! — шептали губы обоих… Отъехав на приличное расстояние и предусмотрительно отстав от каравана, Ходжа остановил ишака и освободил, наконец, подругу ослика от тяжелой ноши. Развязав мешок с Рустамом, он снова почувствовал кислый запах испорченной дыни.

— Вылезай, приехали! — коротко проговорил он и начал выгребать из объемной тары дары природы, помогая Рустаму выбраться.

— Чем это от тебя пахнет?!

— Когда мы вновь вернемся в Бухару, мы тебя будем кормить так же, как и ты нас… и когда у тебя произойдет расстройство кишечника, мы тебя так же спросим об этом.

— Постой, Рустам! Ты почему так длинно изъясняешься? Ты что, наложил в штаны?!

— Наложил, не наложил… какое твое дело?.. Я вот сейчас скажу одну вещь — и ты со страха наложишь!..

Но измерив Ходжу каким-то особенным взглядом, Рустам проговорил:

— Нет, мы не будем торопиться, мы сообщим тебе это позже.

— Мне угрожают, — разобиделся юноша. — В таком случае, Ходжа, тебе не по пути с этим человеком, кто бы он ни был. Ты сдержал свое слово и помог гонимому, теперь гонят тебя… Все, ухожу!

Рустам внимательно слушал этот монолог, и у него хватило ума понять допущенную ошибку:

— Стой, куда ты, Насреддин! Мы не хотели тебя обидеть и не хотим тебя отпускать!

Юноша словно не слышал его. Он взобрался на ишачка и повернул к Бухаре.

— Остановись, о благородный Ходжа! Мы просим тебя, мы сожалеем, что ненароком тебя обидели… Это случилось из-за неудобства, которое нам причиняют мокрые штаны… Скажи хотя бы, нет ли у тебя запасных?

— Ладно, возьми вот чистые… я как будто знал — припас на всякий случай, — Насреддин спрыгнул с ишака и достал одежду: новый халат — еще ярче, чем у него самого, и атласные штаны.

Когда Рустам переоделся и хотел выбросить лохмотья, юноша остановил его:

— Это постираем, а пока сложи в мешок… мало ли что в дороге еще случится…

— Так ты не бросаешь нас? — казалось, радости Рустама не было границ.

— Но ты же просишь?

— Я прошу и… повелеваю! Потому что отныне ты — визирь великого властителя, повелителя и законодателя Бухары — эмира Бухарского! Правда… — Рустам, то бишь эмир, сделал небольшую паузу и уже не таким торжественным голосом добавил, — Правда, временно свергнутого.

Юноша во все глаза смотрел в грязное лицо этого человека и никак не мог сообразить — шутит тот или говорит правду. Он даже немного оробел, но, наконец, придя в себя, тихо спросил:

— А как ты докажешь, что…

— Что я — эмир Бухарский?!

Ходжа кивнул.

К разговору, казалось, прислушивались и ослики — они перестали жевать и внимательно смотрели на людей.

— Придется тебе поверить нам на слово. Дай добраться до Коканда — и ты получишь доказательства. Ты спас меня — и скоро имя твое будет знать вся Бухара!

Молодая кровь Ходжи забурлила! Он еще не в полной мере представлял, что ждет его впереди. Хотя стало ясно, каким образом он прославит свое имя… Визирь эмира Бухарского… Он облагодетельствует всех людей в государстве… исчезнут нищие — уж он постарается!..

«Права была апа, — возбужденно думал Насреддин. — Она всегда видела меня визирем!»