Национал-большевизм

Но только курс этот действительно должен быть твердым и содержательным. «Классы обмануть нельзя», и ориентация на деревню обязывает. Необходимо вдумчиво учесть конкретный облик русского крестьянства, раз навсегда отказаться от химерических мечтаний «окоммунизировать» современное крестьянское хозяйство и вместо преподнесения громких, но чуждых мужику лозунгов, оказать ему реальную, ощутительную помощь в сфере его очередных экономических нужд. Судя по многим признакам, на этот путь и вступает в данное время Москва.

Организуется сельскохозяйственный кредит для крестьян, неуклонно проводятся в жизнь начала «основного закона о трудовом землепользовании» 22 мая прошлого года, раскрепостившего деревню от утопии революционной весны, поощряются одинаково все формы трудового землепользования, не исключая и участковый, откровенно признается при этом «инициатива хозяйственно-прогрессивного меньшинства» (ставка на сильных), допускается «трудовая аренда земли» (временная переуступка прав на землепользование) и, наконец, согласно тому же закону, широко практикуется привлечение «вспомогательного наемного труда» в трудовых земледельческих хозяйствах. На нужды деревни обращено самое серьезное и трезвое внимание, и еще недавно президиум ВЦИК, регулируя организацию с.-х. кредита, категорически подчеркнул в вводной части своего постановления:

«Ныне задачей советский власти является укрепление нашего народного хозяйства и, прежде всего, восстановление и усиленное развитие сельского хозяйства: им живет основная масса населения РСФСР — крестьянство, от него зависит восстановление и дальнейшее развитие промышленности».

Таким образом, совершается то, что неминуемо должно было совершиться. На место России дворянской, самодержавно-бюрократической, на авансцену истории выступает Россия крестьянская, народная. Выявляется с неотвратимостью основное содержание нашего революционного процесса. И поскольку советское правительство отдает себе в нем отчет, оно остается у государственного руля. Логикой вещей оно будет и далее эволюционировать, из власти рабочей перерождаясь в правительство по существу своему крестьянское[153]. Только в том случае и удастся ему, обеспечив себе прочную социальную основу, в корне парализовать атаки и подкопы враждебных ему политических сил.

12-й Съезд[154]

Есть бестолковица,

Сон уж не тот,

Что-то готовится,

Кто-то идет…

Козьма Прутков [155]

Да, «есть бестолковица». — Вот основное впечатление 12 съезда коммунистической партии, коего подробные отчеты ныне дошли до нас. Не чувствуется уже твердой и ясной, единой линии, столь характерной для «ленинского периода» партийной истории. Усложнилась жизнь, путь расплывается в распутье, множатся трудности и опасности. «Сон уж не тот»…

«В партии создалось архитревожное настроение» — это признание Троцкого как нельзя рельефнее характеризует «тонос» съезда. Вместо уверенного движения по заранее данному тракту — беспокойные нащупывания, колебания, рекогносцировки. Вместо традиционной орденской сплоченности — взаимные разномыслия, пререкания…

Высочайший из монтаньяров Ларин печатает многозначительную статью «О правом болоте в нашей партии», в коей призывает «решительно одернуть проявившую настойчивость часть товарищей» и «задушить правый уклон в самом зародыше».

Преображенский отвечает ему насмешливой репликой «Налево сказку говорит», где ядовито признается:

Читая левые предложения тов. Ларина, я не раз задавал себе вопрос, долго ли продержалась бы в России советская власть, если бы политику партии определяли такие товарищи, как тов. Ларин…

Осинский выступает с резкими выпадами по адресу Зиновьева, «проливающего целые потоки слов, чтобы белое сделать черным, а черное сделать белым», а также, «чтобы всеми силами спасти то примитивное допотопное безграмотство, которое до сих пор сидит во взаимоотношениях наших советских центров».

Тот же Осинский жалуется, что «внутрипартийная демократия» в настоящее время является только «листом бумаги», и что всякий, кто осмеливается высказывать самостоятельные суждения, автоматически попадает в Терситы» и подвергается травле «великих Патроклов» партии (Зиновьев, Бухарин и пр.), вопящих «ату, ату его, слово и дело, слово и дело!..»

Один из этих «великих Патроклов», Каменев, со своей стороны рассматривает выступление Осинского как «некий симптом опаснейших внутрипартийных процессов», с горечью констатирует, что «ныне у нас растут настроения в пользу ослабления партийной литературы», и убедительно предостерегает партию от какой бы то ни было «ревизии ленинизма», предпринимаемой будто бы то здесь, то там.

Вообще, отсутствие Ленина ощущалось на съезде острее, чем когда-либо. И недаром так много слов любви и уважения было направлено ораторами к тени вождя, покинувшего свою железную когорту в трудный, ответственный час…

А час, действительно, трудный и ответственный.

II