Национал-большевизм

У всех авторов есть одна общая интуиция, почерпнутая в живом духовном опыте: интуиция величия русской революции. Тут все мы сходимся, как и в том, что «великой» русская революция стала лишь в октябре 17 года. Но для определения и оценки реальных плодов этой революции в сфере конкретного содержания «русской идеи» (которая не может же быть чисто формальной) нужны еще новые исследования, новая работа мысли, новые, уже не столько политические, сколько культурно-философские вехи.

«Сова Миневры начинает свой полет лишь с наступлением сумерек». Смысл великой исторической эпохи становится доступным пониманию тогда только, когда она на закате. Великая Русская Революция ждет своей Миневры. Сумерки уже настают, атмосфера сереет, и только на вершинах гор еще золотятся солнечные лучи…

В конце своей многомотивной и порывистой статьи Ключников приходит к прекрасной мысли, в которой я вижу резюме всего нашего сборника и вместе с тем формулировку очередной задачи русской интеллигенции:

«Отныне надолго, — пишет он, — или навсегда покончено со всяким революционным экстремизмом, со всяким большевизмом и в «широком», и в «узком» смысле. За отсутствием почвы для него. За ненадобностью. Завершился длиннейший революционный процесс русской истории. В дальнейшем открывается период быстрого и мощного эволюционного прогресса. Ненавидящие революцию могут радоваться; но, радуясь, они должны все же отдать должное революции: только она сама сумела сделать себя ненужной».

А дальше — прямое признание традиции старых «Вех», прямая «отсылка» к ним:

«Будущая русская интеллигенция, вышедшая из горнила великой революции, наверное, будет такою, какою ее отчасти видели, отчасти хотели бы видеть авторы «Вех».

А раз так, то перед нами, перед всеми русскими интеллигентами, уцелевшими в революции и принявшими ее, остро встает задача не политического уже, а духовного самоопределения, задача не только поставленная, но и по своему разрешенная пророческими «Вехами» двенадцать лет тому назад. Мы должны вернуться к их решениям, к духовным началам, ими провозглашенным, но не для того, чтобы остановиться на них, а чтобы углубить и развить их в атмосфере новых откровений национальной жизни, национальной культуры. Лозунгом нашим пусть будет не «назад к Вехам», а лучше так:

— Вперед от Вех!

Смысл встречи[132]

(Небольшевистская интеллигенция и советская власть)

I

Отступление революции продолжается в России по всему фронту. Этого нисколько не скрывают и сами большевистские вожди. «Героическая эпоха кончилась, теперь слово принадлежит экономистам», — заявляет Зиновьев в Петербурге. «Новая экономическая политика означает подлинный пролетарский термидор… не фантазия и не маккиавеллизм приводят нас к мысли о приглашении к нашему столу иностранных капиталистов, а сама логика революции», — свидетельствует Чичерин перед лицом всего мира. «Товарообмен не удался, — констатирует сам Ленин из Кремля: — нужно отступать дальше, пусть нашим лозунгом будет теперь торговля!..»

Все эти заявления — не одни пустые слова. За ними — решительное и реальное изменение всей большевистской системы, за ними — сдвиг с мертвой точки к оздоровлению страны. По общим отзывам из России, там ныне мало-помалу воцаряется атмосфера деловой работы, повсюду сменяющей революционный порыв. Власть покинула позиции кричащего социального опыта и в деле восстановления разрушенного государственного хозяйства вступила на путь наименьшего сопротивления. Состояние страны все еще достаточно безотрадно, но уже открываются перспективы просвета в будущем.