Национальность – одессит (СИ)

Стефани лежала в кровати, укрытая толстым пуховым одеялом до подбородка. Волосы красиво разложены по подушке. Они сухие, только кончики у нескольких прядей подмочены. Так сказать, товар лицом, которое у каждого разное. Платье и черные чулки поверх него лежали на комоде для постельного белья. Наверное, кто-то сказал Стефани, что мужчин возбуждает вид чулок. Разве что на ногах на контрасте с белыми голыми бедрами.

Я поставил на прикроватную тумбочку пустой бокал рядом с ее, тоже опорожненным, разлил в них остатки вина из бутылки. После чего разделся, повесив костюм и галстук в платяной шкаф, а рубашку, трусы и носки сниму в ванной комнате и отправлю в корзину для грязной одежды, чтобы горничная постирала в понедельник. Трусы сшил на заказ. Пока такого нижнего белья нет, если не считать плавки для купания в море, которые при советской власти будут называть семейными трусами. Носить модные сейчас кальсоны не хочу, да и климат не располагает.

— Снимай всё, — приказал я Стефани, отправившись в ванную.

Прямоугольное зеркало над умывальником покрыто паром по краям, а в центре размазали рукой. В костяной расческе, лежавшей на полочке под ним, пара длинных светло-русых волосин. Из двух зубных щеток из барсучьей щетины одна была мокрой — плюс в сексуальную карму моей содержанке. Пока в ванную набиралась горячая вода, я воспользовался второй щеткой и лучшим в мире зубным порошком И. Маевскаго, укрепляющим десны и придающим зубам снежную белизну, как было написано на бумажной этикетке, приклеенной к крышке круглой плоской жестяной банки. В предыдущую эпоху щетка у меня была из бамбука с коротким конским волосом и обычный мел вместо нанешнего с запахом и вкусом мяты.

В спальню вернулся в китайском темно-синем шелковом халате с красными драконами. Бокал Стефани был пуст, но волосы ее лежали на подушке так же, как раньше, словно не шевелилась. Делала вид, что не смотрит на меня голого. В первый раз смотрят обязательно. Это закон здорового любопытства.

Я ложусь рядом с девушкой. Стефани расслаблена, покорна, считая по малоопытности, что этого достаточно для выполнении договорных обязательств. Впрочем, для меня пока сойдет.

— Только не влюбляйся в меня. Наши отношения будут сугубо деловыми, — серьезным тоном предупреждаю я.

— Обещаю! — с еле уловимой ноткой насмешки произносит она.

— И никаких интрижек на стороне, — выкладываю я второе условие.

— А это тем более, — уже с ноткой раздражения говорит она и выдвигает встречное условие: — У тебя есть резиновый предохранитель? Я не хочу забеременеть.

— На счет этого не беспокойся, — в свою очередь заверяю я и спрашиваю: — Когда у тебя месячные?

— Через десять дней, — отвечает она.

— Полный цикл двадцать восемь дней? — задаю следующий вопрос.

— Не всегда. Бывает раньше или позже на два-три дня, — сообщает она и сама интересуется удивленно: — Ты врач?

— Бог миловал! — отшучиваюсь я, приняв к сведению, что сейчас может быть опасный период.

Что ж, теперь поедем, помолясь. Под одеялом провожу рукой по ее голому теплому животу и недосохшим густым волосам на лобке, убеждаясь, что приказ мой выполнила. Сиськи упругие, с мягкими пока сосками. Правый быстро твердеет между моими губами, которыми как бы сдаиваю его. Мои наслюнявленные пальцы правой руки раздвигают ее ноги, а потом и сухие большие губки, нежно, осторожно ласкают клитор. Стефани сразу начинает «фонить», излучая теплые волны удовольствия, и часто дышать. Подстраиваюсь под нее, стараюсь делать так, как она сама себя ублажает: сперва медленно и еле касаясь, потом все быстрее и нажимая сильнее. Левой рукой надавливаю на низ ее живота, чтобы шкура на лобке натянулась и увеличившийся клитор открылся больше. Вот тут она впервые всхлипывает удивленно-радостно и вскоре вздрагивает от клиторного оргазма, резко сжимает и задирает напряженные и согнутые в коленях ноги, вдавив мои пальцы в горячую вульву, заполненную вязкой, липкой, вагинальной смазкой. Я прикусывая окаменевший сосок — и Стефани стонет болезненно, как раненая, после чего медленно опускает ноги, раздвигая их.