Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза

Несмотря на все принятые меры и звучащие как заклинание слова, выделенные нами выше, страх смерти неустанно преследовал Бах-Зелевского. С нескрываемым беспокойством он фиксирует небольшой эпизод из письма жены: «Когда я подняла трубку и произнесла свое имя, сухой голос где-то далеко сказал: “Смерть грядет, это смерть!” Кто бы это мог быть?» (с. 226). Серьезная болезнь, перенесенная им в феврале – марте 1942 г., до предела обострила его панические настроения: «Болезнь, а также эмоционально-личное ее восприятие привели меня к мысли, что каждый человек должен умереть! Как же легко это сказать, когда ты молод и здоров! Однако дело совсем обстоит иначе, когда испытываешь бесконечную боль. В этом случае даже самый смелый солдат, полный неверия, будет вынужден признать этот неоспоримый факт. Конечно, человеку, связанному с религией, легче, чем верующему в провидение своим разумом. Последние ворота, через которые мы все должны пройти, остаются страшными и непостижимыми несмотря на то, что мы продолжаем жить в наших детях. «Ты неведомый Бог»

[294]… Все это кажется чем-то бессмысленным, если учесть, что хорошие люди часто умирают мучительно, а плохие – легкой смертью»

(с. 198). Подобной эмоциональной рефлексии относительно уничтожения партизан и мирного населения противника на страницах дневника мы не обнаружим.

Нарастание панического страха объяснялось отчасти постоянными болезнями, которые Бах-Зелевский фиксировал с особой тщательностью человека, не умеющего стойко переносить физические страдания: «сильно давал о себе знать мой ревматизм, вызывавший у меня озноб и воспаление зубов» (с. 152), «мое кишечное кровотечение снова стало масштабным»

(с. 187), «ближайшие 2 дня проведу в кровати из-за приступа дизентерии» (с. 223), «из-за артрита лег на лечение в клинике при университете»

(с. 284). «Я выпил небольшое количество белого вина и получил почечную колику… Сильная боль в области почек. – Наркотические средства… Болезнь просто невыносима» (с. 158).

Но, может быть, недостаток мужества компенсировался идеологической непоколебимостью? Был ли автор дневника настоящим национал-социалистом? До поражения рейха по целому ряду пунктов его личные симпатии и антипатии совпадали с идеологией нацизма. Импонировали ему и Адольф Гитлер, и Генрих Гиммлер, причем последний становится для автора дневника фактически образцом для подражания; эталоном, к которому нужно стремиться. В феврале 1931 г. Бах-Зелевского приняли в СС, где он быстро сделал карьеру. Непримиримость, исполнительность и готовность безжалостно уничтожить врагов снискали ему симпатию Гитлера, который вспоминал в декабре 1942 г. в разговоре с В. Кейтелем и А. Йодлем: «Бах-Зелевский – один из самых ловких людей. Даже раньше в партии я поручал ему самые трудные дела. Если где-нибудь еще появлялись признаки коммунистического сопротивления, я посылал его туда, и он их перемалывал» (Дневник карателя…, 2021: 17). При этом, при возможности, как это было в ходе Ночи длинных ножей с Антоном фон Хобергом, Бах-Зелевский перемалывал не только врагов партии, но и своих собственных противников.