Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза

В отношении самого совещания 2 мая Арнольд и Любберс руководствуются в основном догадками. На с. 619 находим центральную мысль их работы. Они высказывают предположение, что «на встрече все пошло не по плану»: «Один из участников, статс-секретарь Бакке, воспользовался случаем и потребовал определить для экономической политики радикальные цели. Он призвал к разграблению оккупированных советских территорий, если нужно – ценой жертв, исчисляемых миллионами. Предъявить такое требование можно было только по указанию Гитлера. Сделав так, Бакке тем самым выпустил джинна – снял покров тайны с новых планов, расчистил дорогу решению Гитлера, считавшего, что смерть миллионов людей – приемлемая цена за приобретение максимальных “излишков”, при том что до этого о таких намерениях было известно на уровне слухов. В протоколах требования Бакке зафиксированы в качестве “результата” встречи: нет никаких упоминаний о каких-либо принятых собравшимися “решениях”».

Весь этот фрагмент текста, однако, совсем не содержит ссылок, вследствие чего возникает вопрос: а откуда Арнольду и Любберсу это известно? Ответ в том, что им неизвестно ничего, – это просто домыслы. В протоколах никак не обозначено, что радикальных целей добивался один лишь Бакке – он в этих протоколах и не упомянут. Таким образом, Арнольд и Любберс не могут знать наверняка, что только Бакке и никто другой отстаивал радикальную политику голода. И не требования Бакке значатся в протоколах совещания результатом встречи; в качестве результата в протоколах, озаглавленных «Памятная записка об итогах сегодняшней дискуссии со статс-секретарями касательно “Барбароссы”», обозначена договоренность, которой удалось достичь присутствующим:

«Успешное ведение войны возможно лишь в том случае, если на третий год войны весь вермахт будет снабжаться продовольствием из России.

2. Это, несомненно, означает голодную смерть для X миллионов человек, если с территории будет вывозиться все нам необходимое» (IMG 1948. Bd. 31: 84)[129]

.

Далее Арнольд и Любберс, опять же без достаточных доказательств, утверждают, что в результате «конфликта мнений 2 мая» «Томас был вынужден смириться со столь значительным понижением в должности» в Командном экономическом штабе «Восток» вплоть до уровня «рядового сотрудника, наравне с остальными сотрудниками ниже уровня статс-секретаря» (с. 622). Ощущение, что Томас к середине мая отчасти впал в немилость, действительно есть. Это видно по расхождениям в черновом тексте письма Геринга командующему сухопутными войсками фельдмаршалу фон Браухичу от 29 апреля и окончательном варианте письма, отправленным в первые две недели мая. В черновике Томас назван руководителем штаба, а в чистовом варианте он упомянут «среди прочих» сотрудников штаба (BA-MA. RW 19/739. Fol. 68; BAMA. RW 19/739. Fol. 267)

[130]. Однако то, что это произошло из-за возникших 2 мая разногласий, маловероятно по двум причинам. Во-первых, 8 мая Командным штабом руководил по-прежнему Томас (Die deutsche Wirtschaftspolitik… 1991: 412–417)[131], хотя Арнольд и Любберс утверждают, что такое наименование его должности «уже не соответствовало действительности»

(с. 622). Во-вторых, никаких доказательств «конфликта мнений» на встрече 2 мая нет. Из протоколов на самом деле следует, что была достигнута договоренность относительно подлежащего применению на советских территориях бесчеловечного подхода. Более того, о том, что результаты совещания 2 мая отражали и личные воззрения Томаса, говорят и сделанные им три дня спустя записи:

«По моему мнению, ключевыми здесь являются 4 пункта:

a) снабжение сражающихся войск провизией;