Натуралист на мушке, или групповой портрет с природой

— Не знаю точно, какое наказание предусмотрено греческим уголовным кодексом за попытку влезть в чужой дом, но, думаю, никак не меньше нескольких лет, а греческие тюрьмы, уверяю тебя, не слишком комфортабельны.

— Мне кажется, если мы потом вставим стекло на место, — сказала Ли, — никто ничего не узнает.

— А что, если хозяин прибудет в тот момент, когда мы проникнем внутрь?

— возразил я.

— Чему быть, того не миновать, — ответил Джонатан. — По крайней мере успеем снять сцены на веранде.

Итак, мы вошли в дом. Наше настойчивое стремление попасть внутрь объяснялось двумя вескими причинами. Во-первых, Джонатан хотел заснять меня и Ли, выглядывающими из всех окон на всех этажах и выходящими из всех дверей, а во-вторых, для проведения вечерних и ночных съемок нам необходимо было подключиться к электрической сети. На все это ушла масса времени, и так как было уже поздно, мы сложили оборудование, заперли дом и, аккуратно вставив на место стекло, отправились ночевать в «Корфу-Палас».

Черепахи по-прежнему жили в ванной.

Следующее утро у нас выдалось свободным, так как Паула и Джонатан отправились на таможню вызволять из-под ареста гусениц. Чтобы у читателя не возникло недоумения, спешу пояснить суть дела. Съемки на Корфу пришлись на такое время, когда гусеницы уже давно превратились в бабочек (по крайней мере, те их виды, которые мы собирались снимать). Поэтому мы были вынуждены импортировать гусениц из Англии со специальной фермы, на которой их разводят. Представьте себе реакцию таможенников, когда, настояв на вскрытии показавшегося им подозрительным ящика, они обнаружили гусениц перламутровки, капустницы и парусника, с невозмутимым видом облепивших свои любимые растения и преспокойно их поедающих! Зрелище, даже для привычных ко всяким неожиданностям жителей Корфу, из ряда вон выходящее. Попытки Энн объяснить, что все эти виды гусениц обитают на острове, не встретили со стороны таможенных властей никакого сочувствия. Зачем, спрашивали они, если эти гусеницы водятся на Корфу, следовало входить в такие расходы, ввозя их из Англии? Объяснять все тонкости съемок фильмов о животных сотрудникам греческой таможни было бесполезно. Далее дело приняло совсем неожиданный оборот. В таможенниках вдруг взыграла национальная гордость. Почему, если такие же точно гусеницы в изобилии водятся на Корфу, мы не используем их, вопрошали они. Может быть, считаем их хуже английских? Греция всегда славилась своими гусеницами — они отвечают лучшим мировым образцам. Так зачем ввозить английских гусениц (весьма сомнительных достоинств), к тому же, быть может, больных какой-нибудь нехорошей болезнью, которая вызовет мор среди местных гусениц? К полудню, после горячих дебатов выведенные из себя Джонатан, Энн и Паула вынуждены были в письменном виде подтвердить, что все до единой гусеницы были лично осмотрены Королевской коллегией хирургов, Королевской коллегией ветеринарных хирургов, министерством сельского хозяйства и Лондонским зоологическим обществом. Были также даны письменные гарантии о выплате крупных страховых сумм греческому правительству в случае гибели хотя бы одной (бесспорно, лучшего качества) корфиотской гусеницы в результате общения с английскими. С нас взяли торжественное обещание, что английские гусеницы не будут вступать ни в какие сношения с корфиотскими (дабы не распространять на них своего дурного влияния) и сразу же по окончании съемок будут все до единой моментально выдворены за пределы Корфу и отправлены обратно в Англию, где им и надлежит вне всякого сомнения, превратиться впоследствии во второсортных бабочек. Когда все формальности были утрясены, вконец измочаленная тяжкой борьбой троица победно возвратилась в отель с коробкой британских гусениц.