Наваждение

Сидя в самолете, Линевский немного расслабился. Пока все, чтоб не сглазить, шло хорошо. Да что там хорошо — замечательно. Цепь счастливых случайностей вселяла в него надежду, что и с мамой, Бог даст, обойдется. Давно ведь известно — если уж не заладится с самого начала, хорошего не жди. Но и в обратном не однажды имел возможность убедиться. Благоволение судьбы простерлось настолько, что даже с соседом-попутчиком повезло. Разговорились, Линевский посвятил его в свои неприятности. Тот соболезновал, утешал. А главное — сказал, что в аэропорту будет его встречать машина, и он обязательно подбросит Виталия Михайловича к неотложке, тем более, что ему по дороге. Учитывая сомнительное ночное время — немалая удача. Линевский еще больше укрепился в надежде на благополучное завершение этой истории. Успокоился настолько, что сумел переключиться на мысль, откуда и как сообщит на работу о неожиданном своем бегстве…

Во Львове было тепло, моросил нудный дождик. На площади у вокзала их ждала заляпанная грязью «Волга». Проходя мимо длинной очереди на стоянке такси, Линевский преисполнился к благодетелю-соседу еще большей признательностью.

В машине сидело трое — два впереди, один сзади. Попутчик галантно пропустил Линевского, втиснулся сам, захлопнул за собой дверцу. Дремавший с другого краю здоровенный усатый толстяк занимал много места, Виталий Михайлович оказался стиснутым с обеих сторон. Встречающие, узнав о постигшей Линевского беде, зацокали языками, принялись вспоминать подобные случаи. Он сидел, слушал их оживленную болтовню, былой оптимизм сменялся все усиливавшейся тревогой. Сначала подумал, что вселилась она в него, потому что близилась — застанет ли живой? — встреча с матерью. Но через какое-то время поймал себя на том, что присоединилось еще что-то — смутное, непонятное. И вдруг прозрел.

— Куда вы меня везете? — спросил он добряка-попутчика.

— В неотложку, как вы просили.

— Но ведь мы едем совсем в другую сторону!

— Дорогу ремонтируют, крюк приходится делать, — пояснил здоровяк. И удивленно добавил: — Неужели в такой темноте ориентируетесь?

— Я здесь вырос, — пожал плечами Линевский. — Странный какой-то у вас крюк получается.

— Не беспокойтесь, — здоровяк положил ему на плечо тяжелую руку. — Доставим в лучшем виде.

Позади остались жилые строения, потянулся реденький перелесок.

— Ничего не понимаю! Куда мы едем? — Линевский изумленно посмотрел на самолетного соседа. — Что происходит? Остановите машину, я выйду!

— Вам же объяснили, доставят в лучшее виде, — внушительно произнес тот. — И не дергайтесь, сидите спокойно. И лишних вопросов не задавайте. К тому же вы пьяны, дышать рядом с вами невозможно. Не стыдно в таком состоянии к умирающей матери ехать?

— А вам-то что до этого? — перешел в наступление Линевский.

— Мне до всего есть дело. Проспитесь, придете в себя, утром доставим вас в больницу.

«Волга» подкатила к приземистому, укрывшемуся среди деревьев домику. В двух окнах, несмотря на позднее время, горел свет.

— Приехали, — сказал воздушный благодетель. — Выходите, Виталий Михайлович, и заходите. Будьте как дома, для беспокойства, уверяю вас, нет никаких оснований.

— А если не выйду? — сумрачно спросил Линевский. — Силком потащите? И что вам вообще от меня нужно? Денег у меня с собой немного, а в портфеле старая электробритва.

— Силком вас никто тащить не станет, дорогой товарищ. Выйдете сами, как только узнаете содержимое моего портфеля. Бритвы там, правда, нет, но есть кое-что другое, очень для вас интересное.

— Что же именно? — Линевский готов был хоть до рассвета вести переговоры, только бы оттянуть время до вхождения в этот незнакомый дом, холодно глядевший на него красноватыми глазами-окнами. И еще эти три амбала в машине…

— Так, пустячок, зеленая папочка с листочками. Представляете, какой переполох поднимется, когда не обнаружат ее в сейфе одной вам известной лаборатории? Боюсь, кое для кого подобный факт окажется неизмеримо большим потрясением, чем ваше неожиданное бегство. Вы же умный человек, Виталий Михайлович, а я от вас ничего не скрываю, двойной игры не веду. Вам предстоит все хорошенько обдумать и сделать выбор. И странно мне, что вы завели речь о каком-то насилии. Вы здесь гость. Понимаете? — желанный гость. — Вылез из машины и учтиво поклонился, делая плавный жест рукой в сторону домика. — Прошу! О матушке, кстати, не волнуйтесь, с ней все в порядке…