Навечно в грёзах (СИ)

Я столько раз вонзила в него нож… столько, что его кишки наверняка нашинковались мелким кубиком, а он нашёл в себе силы о Кирионе расспрашивать?

— Так вот, значит, что обо мне говорят в Терказаре? Сплетничают, мол, я вернулась к бывшему? — Уж лучше пусть приписывают мне любовника, чем перешёптываются о том, что Королева эльфов наркоманка. Демон полагает: только у него есть доносчики? — А я вот, например, слышала, что твою постель можно смело включить в путеводитель Терказара. Так как в ней побывали почти все демоницы вашей необъятной страны.

Поперхнувшись собственной кровью, радостно засмеялся. И как только умудряется терпеть такую боль, не теряя сознания?

— Любимая, что я слышу? Это ревность? — Любимая? Нет, я просто обязана выбить из него эту дерзость! Несмотря на сильную усталость, я всё же поднялась со скамьи и со всей силы, какую только нашла в себе, вмазала кулаком по и без того разбитому лицу демона. От моего сокрушительного удара он лишь сильнее рассмеялся, а вот у меня адски заболела рука. Подавившись и неожиданно выхаркав на меня содержимое окровавленного рта, демон с нескрываемым сарказмом выдал: — Хвала дьяволу, я пользуюсь правым полушарием мозга, Незабудка. А ты, я посмотрю… — На этом слове Рэнн на миг замолк, и мне стало даже жаль его. Выдохнув до конца, он продолжил: — ты не растеряла хватку. Всё так же сокрушительно бьёшь.

Убить! Надо срочно убить все свои чувства к нему. Мне не должно быть жаль его! Не должно! Не знаю, как это сделать и возможно ли вообще такое? Но подозреваю: поскольку мне невероятно больно избивать его, поскольку душа в клочья от его хриплых стонов и гримасы боли на его лице, значит, так и надо. Значит, надо сломать себя и бить… бить его, пока не станет мне безразличен.

Хорошенько размахнувшись, съездила ему ещё разок по роже.

— Для тебя тренировалась, подонок! — Снова ударила его в каменную скулу. — Предвкушала нашу встречу!

Всё! Руками больше не бью. У него мышцы, словно сталь, и костяшкам охренеть как больно. Отошла к пыточному столу в поисках того, чем бы таким вооружиться, чтобы сберечь свои руки, а за спиной раздалось низким любимым голосом:

— Ну я, как видишь, сдался на твою милость. Хочешь — бей, хочешь — сразу убей, я на всё согласен. — Ещё бы… Да кто ж его спрашивать-то будет, чего он там хочет? Мне главное — не прибить его раньше времени: пока он вдоволь настрадается за свои деяния. Демон всё не смолкал. — Только ответь мне на один вопрос, Незабудка. Ты отправила войско к Вилану?

Вот он — самый главный вопрос, который не давал покоя демону на протяжении всего нашего злосчастного знакомства. А я, дура, поверила в любовь. Смотри, Амайя! Полюбуйся истинной сущностью лжеца, обманувшего тебя, и не смей сомневаться в правильности выбранной для него участи. Хочет знать? Я отвечу!

— Да, отправила. Я ведь тебе обещала. Помнишь? А я свои обещания выполняю. — Безглазый демон в облегчении выдохнул, но рано… рано он расслабился.— Отправила половину моего войска — ровно столько эльфийских воинов, сколько ваших демонов в данный момент на границе. Ни эльфом больше.

Шокированный услышанным, Рэнн резко вскинул голову и в поисках меня заозирался по сторонам. Не выйдет. Без глаз уж никак не выйдет. И лучше пускай держит голову опущенной, так как при взгляде на его изуродованное лицо ко мне снова подступила тошнота и сильнее заныл живот. Даже пришлось переждать какое-то время, пока я не восстановила дыхание.

Хочет знать, где я? Хорошо. Покажу.

Аккуратно подошла к нему, опасаясь задеть выпирающим животом и стараясь не смотреть в любимое лицо, нежно провела ладонью по его щетинистой щеке. От долгожданного прикосновения подушечки моих пальцев словно онемели и под ними образовались колючие, жалящие разряды тока. Рэнн судорожно дёрнулся от моего касания, словно от очередного жестокого удара.

Сложно, наверное, когда не видишь, с какой стороны прилетит следующий удар, и чем, собственно, бить-то будут. Любые прикосновения принимаешь с опаской. Распознав на своей щеке мою ладонь, Рэнн склонил голову на бок и, словно маленький котёнок в поисках ласки, робко потёрся колючей скулой о ладонь. А после с нескрываемой надеждой на то, что я ошиблась, вкрадчиво переспросил:

— Ты сказала половину? Повтори, любимая. Половину?

О, да… Как же приятно рушить надежды того, кто превратил в прах всю твою жизнь.

— Да, Рэнн. Половину. Хотя, как по мне, вы и этого не заслужили, но я ведь тебе обещала.