Навстречу миру

Сейчас, когда я в который раз обходил вокзал в Варанаси, я спросил себя, готов ли я потерпеть неудачу, пережить фиаско. Но все, что я мог вообразить в качестве провала, – это вернуться в монастырь. Я также подумал о знакомой женщине, которая была замужем за алкоголиком. После стольких ужасно трудных лет ее муж вступил в программу двенадцати шагов и бросил пить. Она с таким оптимизмом смотрела на их новую жизнь. Потом, год спустя, они расстались. Эта женщина объяснила: «Пока мой муж пил, я всегда была лучше, чем он. Как только он бросил пить, я уже не могла во всем винить его и чувствовать свое превосходство». Потом она сказала, что они с мужем все еще близки и обсуждают возможность снова сойтись.

«Что для этого должно произойти?»

– спросил я.

Она ответила: «Мне надо принять то, что я достойна любви кого-то лучшего, чем алкоголик».

Я спросил: «А как сейчас?»

«Я работаю над этим», – ответила она.

Мне понравился ее ответ, и теперь я думал: «Я тоже работаю над этим».

Работаю над тем, чтобы увидеть, каким образом мне выражали почтение и делали меня особенным; работаю над тем, чтобы позволить этому быть в осознавании. Не отталкивай. Не притягивай. И над тем, чтобы увидеть потребность в своего рода защите, которую давали мне мои помощники, хотя я только сейчас начинал понимать, насколько стал зависим от этого.

Мое ощущение потерянности не уменьшилось даже после того, как я изучил планировку вокзала. Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать утра. Скоро мое письмо обнаружат. В нем я написал:

…В ранние годы я обучался разными способами. То время, которое я проводил с отцом, посвящалось серьезной тренировке в медитации, но я не был в строгом ретрите. Это значит, я встречался с людьми, мог свободно уходить и приходить. Трехлетний ретрит в монастыре Шераб Линг, с другой стороны, я провел в полной изоляции. Наша группа из нескольких человек жила на огороженной территории, и мы не поддерживали никаких контактов с внешним миром, пока не закончился ретрит. Таковы две формы практики, но они не единственные. Как показал великий йогин Миларепа, есть еще традиция странствования, пребывания в труднодоступных пещерах и священных местах, без каких-либо планов или задач, просто непоколебимая приверженность пути пробуждения. Именно такой ретрит я буду практиковать в ближайшие годы.

Через несколько минут после того, как мое отсутствие обнаружат, об этом известят моего брата Цокньи Ринпоче и моего учителя Тай Ситу Ринпоче. Я представил себе своего дедушку девяносто трех лет, который, узнав о моем исчезновении, одобрительно ухмыляется беззубым ртом. Я не беспокоился о нем, потому что знал: он не будет беспокоиться обо мне. Его понимание, необъятное как небо, могло вместить все что угодно. Новость быстро распространится, люди начнут волноваться. Куда он отправился? Что он будет есть? Кто сообщит моей матери?

Я сел на каменный пол в зале ожидания. Попрошайки должны были оставаться вне вокзала. Некоторым из этих людей было некуда пойти, но другие были в Варанаси проездом и проводили здесь ночь или две в ожидании пересадки на другой поезд. Билеты на индийских железных дорогах так дешевы, что целые семьи могут путешествовать на расстояния в тысячи километров на похороны и свадьбы ради возможности вдоволь поесть.