Назад к ЭВМ (СИ)

К семи часам следующего дня почти все было готово. Мы взяли у Леньки в комнате еще один стол, придвинули к нашему, накрыли скатертью, одолженной у девчонок, и поставили нехитрую закуску: маринованные грибы, взятые из Ленькиных запасов, вареная картошка, щедро посыпанная зеленым луком и сдобренная растительным маслом, жареная курица, овощные салаты… Как я невзначай успел выяснить у парней, подарки в общаге было дарить не принято — просто приносили к столу, кто что мог. Ближе к началу торжества Валька побежал вниз, встречать Тамару — ее привез отец, который куда-то ехал по делам мимо общежития. Та по своему обыкновению, вплыла в комнату, аки царица, протянула мне нежную длань, поздравила и протянула торт «Дамский каприз» в коробке. Валька дал мне пять свободной рукой и крепко обнял. Все, кажется, товарищ был надежно пристроен.

— От нас двоих, — поспешила уточнить она, по привычке крепко держа Вальку за руку. Видать, студенческая свадьба и правда не за горами.

— А как тебя пустили? — опешил я. Насколько я успел узнать, строгая вахтерша не пускала никого из посторонних.

— Папа с ней договорился, — улыбнулась Тамара, нежно прижимаясь к своему суженому. — Да вы не переживайте, в одиннадцать он за мной заедет. И вот, — она зачем-то достала из-под легкого, явно не в СССР пошитого пальто моток крепкой веревки. — Не знаю, зачем, но Валя сказал, Вам нужно.

Я непонимающе посмотрел на приятеля.

— В первый раз, что ли? — бормотнул он, отодвинул меня и подошел к окну. — Э, парни, вы тут?

Я высунулся из окна вслед за Валькой. Под окном общаги стояли двое крепких ребят. Я не запомнил, как их зовут — они подменяли нас в магазинчике у Арсена, когда мы не могли работать. В руках у них были две огромных авоськи, и я, кажется, догадался, с чем. Валька кинул им один конец веревки, другой крепко держа в руках. Один из парней крепко привязал брошенный конец веревки к авоське, и крепкий жилистый Валька легко втянул нелегкий груз в комнату.

— Один есть! — сказал он. — Сейчас второй будет.

Вторая авоська со звенящими бутылками также благополучно была доставлена.

— Спасибо, парни! — махнул им рукой Валька и обратился ко мне: — На днях зайдем к ним, проставиться за юбилей. Позвать нельзя, Тамарин папа за них просить не будет.

Вскоре подтянулись и другие ребята, с которыми я уже успел сдружиться за месяц пребывания в общаге: Ленька, его приятель Кирилл, с которым мы чуть не ввязались в драку с люберами, Антон и Макар с четвертого курса, с которыми мы периодически гоняли в футбол на площадке возле общежития. Ленька принес гитару и магнитофон.

Наевшись до отвала, пока еда не остыла, мы наполнили стаканы из бутылок, предусмотрительно спрятанных под кроватями. Беседа пошла гораздо оживленнее. Забренчали струны гитары, мы затянули привычное: «Я пытался уйти от любви…», стараясь не петь слишком громко, чтобы не злить вездесущую вахтершу. Потом спели еще с десяток других песен, поболтали о то. Ближе к одиннадцати Тамара засобиралась домой — должен был заехать отец. Валька пошел ее провожать до первого этажа. Ребята пели, смеялись, обсуждали девушек, музыкальные новинки, где бы достать еще еды… Обычные темы обычных юных парней, у которых еще вся жизнь впереди…

Я вдруг вспомнил, как праздновал свои двадцать лет в другом мире и машинально взглянул на руку, где сейчас не было ничего. Тогда мы с родителями полетели в Египет. Мне было неимоверно скучно: ни друзей, ни подруг. В тот вечер пришлось нарядиться в дурацкий костюм, сидеть за столом в ресторане и выслушивать скучнейшие тосты о том, какой я уже взрослый. Помню, что часа через четыре такого сидения я взбунтовался, встал и просто ушел гулять и, зайдя в ближайший тату-салон, набил татуировку с датой своего рождения. Это было единственное приятное воспоминание. Идя с заклеенной рукой обратно по ночному городу, я дал себе слово, что когда-нибудь на свой день рождения я закачу пирушку и погуляю от всей души. Потом начались сложные старшие курсы, потом — магистратура, потом — работа. Только сейчас, вглядываясь в лица ребят, я понял, как же мне повезло — попасть в мир, где все по-другому, и хотя бы на мгновение вернуть себе возможность немножко побезобразничать…

Разошлись мы уже ближе к полуночи. Долго засиживаться никто не стал — обычно в это время Владлена Никитична, таща за собой на буксире комсорга Люду, ходила с проверками. Совершенно счастливый, я распахнул окна и, вдохнув холодный воздух, подумал: «Пусть мое двадцатилетие и не настоящее, но праздную я его точно по-настоящему!».

Глава 16

Старое и новое

На следующее утро меня разбудил резкий, душераздирающий крик.

— Уроды! Твари! Какая мерзость! Да чтоб вас… Убью!