Назад к Мафусаилу

Хэзлем. И Лубин, и твой отец пережили войну, но потеряли на ней сыновей.

Сэвви(мрачнея). Да. Смерть Джима убила маму.

Хэзлем. Однако ни тот, ни другой ни словом не обмолвились о них.

Сэвви. Ну и что? О них не было речи. Я сама забыла о Джиме, хотя очень его любила.

Хэзлем

. А вот я не забыл, потому что возраст у меня призывной и, не будь я священником, мне бы тоже пришлось пойти на войну и погибнуть. По-моему, их политическая беспомощность страшнее всего проявилась в том, что они сами послали своих сыновей на убой. Списки убитых и послевоенная разруха — вот из-за чего мне опротивели и церковь, и политика, и все на свете, кроме тебя.

Сэвви. Ох, я тоже была не лучше других: продавала на улицах флаги в самом своем нарядном платье и… Тсс! (Вскакивает и делает вид, что ищет книгу на стеллаже за диваном.)

Фрэнклини Конрадвозвращаются. Вид у них усталый и угрюмый.

Конрад. Вот какой прием ожидает Евангелие от братьев Барнабас! (Опускается в кресло, где сидел Бердж.)

Фрэнклин(вновь усаживаясь за письменный стол). Да, надежды никакой. А вас мы убедили, мистер Хэзлем?

Хэзлем. В том, что люди могут жить три столетия? Честно говоря, нет.

Конрад(к Сэвви). Тебя, очевидно, тоже?

Сэвви

. Право, не знаю. На минуту мне показалось, что да. В какой-то мере я способна поверить, что люди могут жить триста лет. Но когда ты перешел к делу и заявил, что это относится и к горничной, я поняла всю несбыточность ваших планов.

Фрэнклин. Вот именно. Нам лучше замолчать, Кон, иначе нас просто высмеют и мы утратим ту каплю доверия к себе, которую снискали своими ошибками в дни, когда были еще невеждами.

Конрад. Пожалуй, ты прав. Но сколько бы над нами ни смеялись, творческой эволюции не задержать. Быть может, даже насмешки станут для нее чем-то вроде смазки для машины.

Сэвви. Как это понять?

Конрад. Так, что первый мужчина, который проживет триста лет, может вовсе не подозревать, какая участь его ожидает, и быть одним из тех, кто станет громче остальных смеяться над мыслью о долголетии.

Сэвви. А почему не первая женщина?

Конрад

(примирительно). Женщина так женщина.

Хэзлем. Во всяком случае, это не будет ни один из нас.

Фрэнклин. А вы почем знаете?

Вопрос остается без ответа: присутствующим нечего больше добавить.

Часть III

Свершилось!

Год 2170 н. э., летний день. Служебный кабинет президента Британских островов. Во всю ширину комнаты стол для заседаний. С обеих его сторон по три кресла; на одном конце председательское кресло, на другом — простой стул. На столе, перед каждым креслом, небольшой коммутатор со шкалой. Камина нет. Задняя стена представляет собой серебристый экран размером приблизительно в две створчатые двери. Слева от зрителей дверь; рядом с нею, на стене, ряд массивных крюков для одежды, подбитых и обтянутых бархатом.