Назад к Мафусаилу

Наполеон(секунду поколебавшись, почтительно преклоняет колено). Я…

Оракул. Да встаньте же! Неужели вы настолько глупы, что собираетесь разыгрывать со мной комедию, которая смешна даже вам?

Наполеон(поднимаясь). Я преклонил колено совершенно непроизвольно, сударыня. Я лишь воздал должное вашему величию.

Оракул

(нетерпеливо). Время, время, время!

Наполеон. Вы не станете ограничивать его, сударыня, когда узнаете, с чем я к вам пришел. Я — человек, обладающий совершенно особым даром и притом в совершенно особой степени. Во всех остальных отношениях я вполне зауряден, происхожу из семьи отнюдь не влиятельной и, не будь у меня этого дара, никогда не добился бы такого исключительного положения в мире.

Оракул. А зачем занимать в нем исключительное положение?

Наполеон. Тот, кто выше других, не может не утверждать себя, сударыня. Но сказав, что я обладаю особым даром, я выразился неточно. Не я обладаю им, а он владеет мной. Этот дар — мой гений, и он вынуждает меня проявлять его. Иначе я просто не могу: когда я проявляю его — я велик; когда не проявляю — ничтожен.

Оракул. Проявляйте его и дальше. Разве для этого требуется одобрение оракула?

Наполеон. Погодите. Мой дар вынуждает меня проливать человеческую кровь.

Оракул

. Вы хирург? Или дантист?

Наполеон. Фу! Как вы низко цените меня, сударыня! Я разумел океаны крови, смерть миллионов людей.

Оракул. Надеюсь, они возражают против этого?

Наполеон. Напротив, они обожают меня.

Оракул. Неужели?

Наполеон. Я никогда не проливаю крови своими руками. Люди убивают друг друга и умирают с торжествующим кличем. Даже тот, кто умирает с проклятиями, проклинает не меня. Мой дар в том, что я организую это взаимоистребление, даю людям грозную радость, которую они именуют славой, и выпускаю на волю черта, живущего в них, но сидящего на цепи, пока длится мир.

Оракул. А сами вы разделяете их радость?

Наполеон. Ни в коей мере. Охота мне смотреть, как один болван вгоняет штык в живот другому! По характеру я истый властелин, но привычки и вкусы у меня самые скромные. У меня добродетели труженика: я работящ и равнодушен к житейским благам. Но я должен властвовать: я настолько выше остальных, что мне нестерпимо покоряться их неумелой власти. А прийти к власти я могу лишь через человекоубийство. Я не способен быть великим писателем — уже пробовал, но безуспешно. У меня нет таланта ваятеля или живописца. Стать адвокатом, проповедником, врачом, актером? Но здесь я буду не лучше, а то и хуже, чем сотни посредственностей. Я даже не дипломат. У меня один козырь — сила. Я умею одно — организовать войну. Взгляните на меня. На вид я такой же, как все, потому что на девять десятых я обыкновенный человек. Но одна десятая моего «я» — это способность видеть вещи как они есть, а этой-то способности и не хватает остальным.

Оракул. Вы хотите сказать, что лишены воображения?

Наполеон(подчеркнуто). Я хочу сказать, что обладаю единственной разновидностью воображения, какой стоит обладать, — умением представлять себе вещи как они есть, даже не видя их. Я знаю, вы считаете себя выше меня, и вы действительно выше. Разве я сам непроизвольно не преклонил перед вами колено? И все же я предлагаю вам померяться силами. Способны ли вы, не прибегая к бумаге и алгебраическим знакам, вычислить то, что математики называют вектором? Или двинуть десять тысяч человек через горный хребет на границу и с точностью до мили определить, где они окажутся через семь недель? Всему остальному грош цена: я научился этому из книг в военной школе. Так вот, я должен предаваться этой великой игре в войну, перебрасывая армии, как другие бросают шары в кегли, должен отчасти потому, что каждый обязан делать то, к чему способен, а не то, к чему лежит душа; отчасти потому, что, прекратив игру, я разом потеряю власть и стану нищим в той самой стране, где сейчас опьяняю людей славой.

Оракул. Очевидно, вы хотите узнать, как выпутаться из столь незавидного положения?

Наполеон. Его мало кто считает незавидным. Скорее чрезвычайно завидным.

Оракул

. Раз вы так считаете, продолжайте опьянять людей славой. Зачем тогда докучать мне их безумствами и вашими векторами?

Наполеон. К сожалению, люди не только герои, сударыня. Они еще и трусы. Они жаждут славы, но боятся смерти.

Оракул. Почему? Их жизнь слишком коротка, чтобы им стоило жить. Очевидно, поэтому они и полагают, что ваша игра в войну стоит свеч.

Наполеон. Они смотрят на дело несколько иначе. Самый скверный солдат хочет жить вечно. Чтобы он пошел на риск пасть от руки врага, я должен внушить ему, что трусить еще опасней, ибо за это он будет расстрелян на рассвете собственными же товарищами.

Оракул. А если товарищи откажутся расстреливать?

Наполеон. Тогда, естественно, расстреляют их самих.

Оракул. Кто?

Наполеон. Другие.