Назад в СССР: демон бокса 2 (СИ)

— В капстраны вы, товарищ лейтенант, в ближайшее время невыездной, — сообщил очевидное старший. — Но поскольку проявили исключительную смелость в освобождении лайнера и твёрдость во время вражеской провокации, мы подумаем о вашем дальнейшем использовании. В пограничных войсках вас оставлять нерационально, будем ходатайствовать о переводе в центральный аппарат, в Москву.

Только этого не хватало…

— Товарищи! На перевод из Западного погранокруга — согласен, хоть сейчас пишу рапорт. Но в конце января женюсь на минчанке, её отец — генерал из Высшего зенитно-ракетного училища, мы построили дом… Вправе ли я просить о применении моих более чем скромных талантов в аппарате КГБ БССР? В том же обществе «Динамо».

— Вы не понимаете, от каких перспектив отказываетесь, — влез младший, но старший отрезал: — На сегодня желание героя дня для нас существенно, есть мнение пойти навстречу.

— Спасибо, товарищи!

— Когда срок присвоения очередного звания?

— Конец июля. Старший лейтенант.

Они переглянулись.

— Если не произойдёт ничего негативного, возможны коррективы.

Какие? Но я задал другой вопрос.

— Товарищи офицеры, поскольку у меня есть допуск два ноля, могу ли поинтересоваться о настоящей цели угона Ил-62.

Они снова переглянулись.

— Официальное объявление последует в ближайшие дни. Но оно будет… неполным. Ликвидированные вами, Валерий Евгеньевич, это этнические таджики из Афганистана, учились в СССР, освоили русский язык. Прилетели в Москву рейсом из Кабула, американские визы им обеспечили братья-мусульмане в США. Про ООП — сказка для пассажиров. Захватив самолёт, потребовали допустить на борт оператора Би-Би-Си и пустить репортаж в прямой эфир. Британцы обнаружили текст ультиматума: вывести оккупационные советские войска из Афганистана, иначе будут убивать по пассажиру каждый час.

— Тоже пахнет вмешательством ЦРУ, они ведь против введения нашего ограниченного контингента. Но тогда рушится моя гипотеза о причастности Вэнса к махинациям ЦРУ, он попал в заложники, террористы убили его телохранителей, ну или любовников, не знаю точно, кто они.

На самом деле я был глубоко солидарен с ЦРУ — советским войскам в Афганистане делать нечего. Как и американским много позже. Эти комментарии оставил при себе.

— О Вэнсе мы не выясним, — протянул младший. — Таджики могли и не знать о сенаторе, его нахождение на борту — случайность. Или получили бы послание — Вэнса не убивать. Ещё вариант, он использован в комбинации и подлежал устранению, чтоб уши американской разведки не торчали наружу. Лучше не трогать область предположений.

— Спасибо, товарищ лейтенант, — старший пожал мне руку. — Езжайте к своей невесте, отоваривайте чеки в «Берёзке». С вами свяжутся. Удачи!

Прямо около площади Дзержинского я поймал такси, метнулся на юго-запад столицы за вещами, не отпуская водителя, и погнал в Шереметьево на ближайший рейс в Минск. Билетов не было, но кто же не пустит на борт олимпийского чемпиона и победителя Лас-Вегаса! Летел на откидном кресле для бортпроводников, пилоты бегали ко мне брать автографы и всячески внушали уверенность — как хорошо быть звездой.

Снова такси — до Ждановичей, вечер, темно уже, истерический лай Рекса, он уцепился передними лапами за верхушку двухметрового забора и перескочил-таки, опрокинув меня на снег, водитель, выгрузивший багаж, прыгнул за руль и захлопнул дверцу. Наверно, решил, что нападает бешеный пёс… Но мне нравилось его радостное безумство. Хоть и мешал как следует обняться с Викторией.

Радость встречи омрачало одно — меня ждёт очередная Лубянка, только на улице Пулихова.

Ужинали с Викой при свечах.

— Ты знаешь, позвонила мама и сказала: папа предлагает приехать, поговорить. Машину пришлёт. Я согласилась и сообразила взять Рекса с собой. Как его увидели… бравый генерал аж побледнел, когда отцепила поводок.

Да, кобелю перевалило за восемь месяцев, рост набрал, а восточноевропейцы чуть выше немецкой овчарки, серо-чёрные, с виду — натуральный волк.

— Не съел твоего?

— Нет, терпел. А когда папа попробовал наезжать, мол, не спеши, возвращайся домой, я возражала — без собаки никуда, кто же его кормить будет, пёс теперь и мой тоже, Рекс почувствовал напряжение, встал между мной и отцом, показал верхние клыки, говорит утробно так: р-р-р!

— А он?

— Убери собаку немедленно! А-а-а! Он нас всех загрызёт! Отвечаю: ну, не всех…

Пёсель, уловив, что речь про него, положил башку на обеденный стол, демонстрируя готовность сожрать вкусняшку. В общем, был довольно назойлив, позже пришлось выгнать из спальни, когда начались вещи, ему как подростку противопоказанные, он поскрёбся снаружи и успокоился.

Ох, до чего же хорошо! Любимая женщина, обласканная и щедро дарившая ласки, свернулась клубком и прижалась к боку, потрескивают дрова в камине. Рекс, всё же допущенный в спальню, тихо чмокает, устроившийся на прикроватном коврике, шумит ветер за окном, качая сосны и заставляя снег носиться параллельно земле. Не это ли настоящее счастье? Какая, к бениной матери, Америка?!