Назад в СССР: Демон бокса – 3

Ну а что… Оля в коротком и сильно обтягивающем чёрном платье, прикрывавшем лишь до половины стройные бёдра в чёрных тонких колготах, была вызывающе сексуальна. К тому же хорошо выпила. Уцепив её за талию, повёл к себе в номер. Там обошлось без прелюдий. В соблазнении с её стороны, как это случилось в Балтиморе, больше не нуждался.

Всегда стараюсь быть с женщинами нежен, готовлю, ласкаю, работаю пальцами, чтоб к самому главному она зажглась до состояния «начинай, не то взорвусь!», но тут был не тот случай.

— Я хочу тебя с самых танцев! — Ольга буквально рычала, платье не дала снять плавно и эротически, сама сорвала через голову одним движением и буквально впилась в меня, перегружено адреналином и выбросами Ци ещё с боксёрского боя, адский коктейль булькал всё это время в крови, не находя выхода.

Это было что-то… Я не просто ворвался в женщину, которую желал. Как у вулкана срывает лавовую пробку и начинается извержение, так и меня понесло, второй раз последовал за первым без паузы.

Потом лежали, обнявшись.

Тут надо пояснить. Мы занимались этим самым с Олей после Балтимора довольно часто, не каждую ночь, но больше пары суток перерыва не случалось. Без особых нежностей, мои поцелуи и прочие эротические поползновения носили исключительно подготовительный характер, для мужчины куда больше удовольствия, если подруга охает, стонет, по нижней части животика у неё пробегают судороги. Ольга, похоже, не симулировала оргазм, наслаждалась искренне.

Но это был просто секс. Если с Викой перед Ленинградом, в Ленинграде и в Грузии тоже был просто секс, без всяких чувств, обычная разрядка полового влечения, то он был подгажен мыслями о её паскудных поступках, разрушении семьи, я спал не с женой, а с женским телом. С Олей же не было никаких отрицательных эмоций. Чувства вины, что «изменяю» супруге –нисколько. Девушка дарила мне плотскую радость, я её с удовольствием принимал и старался делать ей приятное, что тут такого?

В Шоубот-отеле я впервые не отпустил её, когда отдышался, и не перевернулся на спину, сохранив контакт нога к ноге, не более того, а продолжал обнимать. Поцеловал в густо накрашенные глаза. Свободной рукой заботливо накинул простыню на разгорячённое тело, чтоб не простыла под кондишном.

Что это со мной?

Ольга моментально засекла перемену.

— Я тебе нравлюсь?

— А как ты заметила?

— Ну-у-у… Сегодня ты более ярок и нежен чем обычно. Танцы с Джей тебя возбудили?

— Гораздо больше — под Eagles, Hotel «California», с тобой. Парень очень неплохо, кстати, сыграл гитарную партию, ты отлично двигалась. И на меня накатило.

— Я почувствовала. Бедром.

Она смеялась — тем самым хорошо узнаваемым смехом женщины, его ни с чем не спутаешь, уверенной в своей способности распалять мужчину и тем самым влиять на его поступки. Смехом превосходства.

— Дело, похоже, не только в сексе. Ты же знаешь, у меня абсолютная память. Однажды ты сказала в самолёте: «Иногда мне кажется, что я тебя люблю. Но в данную секунду выбросила бы тебя из самолёта без парашюта». Ты серьёзно?

— Да! Точно. Действительно, рассердилась, что ты темнишь, дразнишь, напускаешь туману. Выбросить — чересчур, но укусить за ухо — вполне.

— Прекрасно врубаешься, о чём я. О первой фразе.

— Ну наконец-то… — она привстала на локте, подперев им голову, очень выгодно оттенённая полумраком, такая вся загадочная, простыня чуть сползла, приоткрыв небольшую и очень приятную грудку. — Катнула между делом пробный шар и всё ждала, обратишь ли внимание. Сколько недель прошло! Практически месяц, завтра, нет, уже сегодня — первое июля.

Господа гусары, молчать… Я мелко мстил за самонадеянность, мелькнувшую у неё пару минут назад. Теперь сама выплывай.

— Я влюбилась в тебя в самую первую встречу, когда приволок нам с Викой тёплые куртки, маме — шубу. Можешь считать меня насквозь меркантильной, но это же так классно, когда мужчина не ограничивается «я подарю тебе луну и звёзды», в реальности преподносит лишь три чахлых красных гвоздички, такие, словно украденные от памятника Ленину. Настоящая забота… Просто за деньги я бы не продалась. А тут — внимание к совсем незнакомой девушке, угадал и с размером, и с фасоном, и с цветом.

— Так знал же размер Вики, тебе такая же на один рост больше! — да, не удержался, не гусар же.

— Какая разница… Всё равно — попал в точку. И каждый раз не забывал, что-то привозил, говорил комплименты. Как я сестре завидовала и ревновала — не передать. Стасу отдалась, потому что — он твой друг. Да, к нему тоже была неравнодушна, классный парень, высокий, мускулистый, остроумный. Но с тобой не сравнить.

Подобрала его как объедки со стола? Обидно за товарища.

— Я первая поняла, что Вика тебя не ценит. Не понимает своего счастья. Моментально пожертвовала им, когда ей стало с тобой неудобно. Всего лишь — неудобно! Не за декабристом же ехать в Сибирь, а за чемпионом в США!

— Она знала, что ты — тайная соперница?

— Знала, что завидую её успеху. Я не скрывала.

— И согласилась на нашу поездку в США без неё⁈ Тут у меня что-то в голове не укладывается.