Назад в СССР: Демон бокса – 3

— Абсолютно верно. В плане того, что лекарства не существует. По поводу моего предложения — полная фигня. Я действительно сумел избавиться от СПИДа, но не уверен, что мой метод сработает с другим. Естественно, никому ничего не предлагал. Вэнсу я обязан помощью при легализации меня и членов моей семьи в США, поэтому согласился принять вас в Санта-Монике. Без всякой гарантии, что возьмусь.

— Старый шут…

— Не будьте столь строги. Он наверняка хотел как лучше.

Я неторопливо отхлебнул колу, оттолкнув языком льдинку.

— Вы заразились СПИДом в США?

— Нет, раньше, в восемьдесят третьем. Тогда не подозревали об опасности этой болезни для боксёров. Мы разбиваем друг другу лица в кровь, брызги летят, непременно попадают в глаза сопернику. Вероятность инфицирования неизмеримо больше, чем при половом контакте. Не исключено, подцепил во время заграничного турне, точнее не скажу.

— И как справились?

— Рассказывать долго, поэтому упрощу. Видели татуировку дракона у меня на затылке? — я повернулся к нему на секунду задним фасадом. — Мне помогли восточные духовные практики, особенно занятия по цигун. Во время медитации внушаю себе, что энергия Ци накапливается в этом драконе, хоть он — всего лишь чернила под кожей. Собственно, подпитка тела во время боя и стала моим ключом к завоеванию олимпийского золота, а потом пояса чемпиона мира среди профессионалов. Секрета не делаю, много раз рассказывал в интервью.

— То есть эта… как вы её называете… энергия Ци — излечила?

— Нет, конечно. Помогли концентрация, самовнушение, мобилизация внутренних сил организма. Что-то менялось в крови. Мне так врачи говорили. Но эти изменения активны только несколько минут после медитации. Потом — самая обычная кровь, четвёрка, резус отрицательный. Иначе продавал бы свою кровь по миллиону баксов за кубический дюйм. Наверно, вообще бы не выпустили из СССР, вдруг Горби (с супругой) подхватит СПИД. Бен, я буду предельно откровенен: на то, чтобы освоить цигун до нужного уровня, нужны долгие годы, я начинал тинэйджером. Боюсь, у вашего сына столько времени нет. Примите мои соболезнования.

Он уже не скрывал злости.

— Вэнс заверил, что вы излечили одного из его приближённых. Так?

— Трепло… Я ставил условие: никому ни слова. Как теперь могу доверять члену Демократической партии?

— Да мне насрать на Демократическую партию! — Коллинз кинул взгляд в сторону бармена и продолжил тише. — Сейчас я, в первую очередь, не политик, а отец, теряющий единственного сына. Остались месяцы, максимум — год.

— Ещё раз — соболезную. Тот случай, о котором проболтался сенатор, произошёл спонтанно. Мой, так сказать, пациент, был лично мне симпатичен. Я рискнул, абсолютно безвозмездно. Едва не сдох сам, дня три едва ползал. Пациент был в куда лучшем состоянии, внешне вообще не заметно, что болел. Повторять на заказ не возьмусь, простите. Виски будете?

Вице-губернатор отрицательно крутнул рукой и призадумался на минуту, я как раз допил колу.

— Мистер Мат’юшевич, вы смотрели «Крёстного отца»?

— И даже женился на девушке, с которой смотрел этот фильм, сейчас разводимся. Неудачный пример.

— Значит, вам знакомо выражение: «Я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться».

— Сколько?

— Миллион долларов. Мало? А сколько вы зарабатываете за бой?

Как это по-американски — считать деньги в чужом кармане… Свой проверь, счетовод. Я намерен запустить туда пятерню ой как глубоко.

— Вчерашний рейтинговый — слёзы. Сумма контракта — полтораста. Пятьдесят за победу. Ещё за рекламу и кое-какие… Детали не важны. После отчислений промоутеру и налогов сотка тысяч останется чистыми. Официальная, не требующая отмыва.

— Всего сто тысяч? Так почему миллион…

— Следующий бой на защиту титула оценен в четыреста тысяч. В любом случае, я без особых проблем откладываю на будущее минимум миллион по итогам восемьдесят шестого года. Там уже пойдут контракты выше миллиона каждый, хоть бои будут несколько реже — раз в полтора-два месяца. А вы предлагаете рискнуть всем и заняться опасным для меня шаманством за жалкий миллион? Поверьте, боксом я заработаю надёжнее, легче и больше. Мы закончили?

Он отрицательно качнул головой.

— Как бы то ни было, вы — мой единственный шанс спасти сына. Пусть призрачно-ненадёжный.

— И к тому же чрезвычайно дорогостоящий, без гарантии успеха.

— Ну, нет успеха — нет денег.

— Рад был знакомству, мистер Коллинз. Всего наилучшего.

— Два миллиона!

Я снова опустил зад на барный стул.

— Скажите, Беня, вы — еврей?

Он вздрогнул, резко и коротко дёрнул подбородком в сторону.

— А вы — русский антисемит?

— Для русских это весьма характерно, тут вы правы. Как сказал царь-батюшка Александр III, «сердце моё радуется, когда бьют евреев». Но я из другого теста.

— Не антисемит?