НЧЧК. Дело Рыжих

Он вместе с криминалистами облазил подвал 17 дома, а так же квартиры 4 и 3, опросил всех жителей злополучного подъезда, всех дворников и мамаш с детьми, обошел каждый ларек и магазин (вдруг заходила столь приметная рыжая личность), наведался на автостоянку, прочесав вдоль и поперек все шесть Роханских въездов. (Барлог раздери, этих заблудившихся и недогадливых роханцев!) В криминалистической лаборатории эльфа возненавидели все эксперты поголовно, а Юсла поклялась, что лично отравит настырного следователя и будет с наслаждением наблюдать за его агонией. Потому что любой суд её оправдает, а присяжные совершат акт самосуда над капитаном ап-Телемнаром, после того как орчанка честно расскажет, что тот сотворил с ней и её подчиненными.

Самое обидное - Мэйна-Сидорова учла опыт знаменитого и неуловимого злодея из своего мира, а потому нигде не оставила материальных следов. Как хитрая паучиха, она сидела в темном уголке и плела свою паутину, практически ни с кем не соприкасаясь. Ни единого отпечатка пальцев, ни одной волосинки, тем более никаких бумаг. Мэйна отдавала приказы устно, через очень узкий круг доверенных лиц. И среди задержанных в облаве таких не нашлось. Предположим, если бы Нэо-Карлсон согласился показать на Индульгенцию, как на основную работодательницу, то ничем существенным его свидетельства обвинению не помогли. Но ведьмак молчал, словно могильный камень. Молчали и сьючки. Они готовы были сесть в тюрьму, лишь бы не связываться с мстительной Индульгенцией. Непосредственным убийцей К.Тулхова и Д.Бушко признали упокоенного некроманта, да и Корнелия не слишком рвалась покарать виновных в своем вдовстве. Даже Ольга-Мольга - любительница динозавров и психоделических мультиков, искренне рвущаяся помочь следствию, не узнала Мэйну на очной ставке. Не потому, что испугалась. Просто никогда в глаза не видела всемогущую патронессу.

По истечение трех суток у измотанных до предела Эрина и Нолвэндэ осталась надежда только на показания С.Волочной и на гримуар, свидетельствующий лишь о возможных преступных намерениях, но не более того. Опытному адвокату на один укус. Стоит только напомнить, что злополучная книга изъята без санкции, и пиши пропало - дело развалится еще до начала слушаний.

Вечером третьего дня замученные эльфы, побулькивая несколькими литрами кофе в желудках, пытались кое-как собраться мыслями для последнего мозгового штурма. Мозг Эрина на прорыв идти категорически отказывался, грозился объявить независимость от организма и вяло бунтовал в районе мозжечка. То же самое творилось и с Нолвэндэ. Время от времени ей приходилось пальцами оттягивать тяжелеющие веки, чтобы глаза оставались открытыми.

Эринрандиру не хотелось сдаваться, расписавшись в бессилии что-то изменить, но дальше так продолжаться не может. Они и так уже двое суток говорили и думали вперемешку, не чувствуя разницы. Слова и мысли перетекали одни в другие, и… отчего-то Эрину казалось - иначе, если по-настоящему любишь и доверяешь, не бывает. У них с Нолвэндэ только так.

Непроизвольно получилось, она слишком устала, открылась…

Эринрандир прикипел к месту. Вот чего не ожидал, так - не ожидал. Оказывается она тоже… Да за что же? Его-то за что? За какие заслуги?

* * *

Если бы у меня не было примерных представлений об "авральном" методе работы, наверное, эти трое суток сплошного сумасшествия меня бы добили. Хотя никакие рассказы не способны подготовить не к работе даже, а просто к пребыванию в одном помещении с трудоголиком, дорвавшимся до любимого наркотика. Капитан лорд ап-Телемнар предстал перед моим - ну ладно, признаюсь, любящим! - взором во всей красе. Теперь я абсолютно точно знала, за что мой возлюбленный шеф получил все свои ордена и шпоры. И цепь рыцарскую. Просто на исходе вторых суток я поймала себя на том, что на полном серьезе размышляю, как замечательно он смотрелся бы на этой цепи. И в строгом ошейнике. Впрочем, сомневаюсь, что увлеченный "охотой" следователь вообще обратил бы внимание на такую мелочь. Его бы и кандалы не утихомирили, наверно.