Не боярское дело 5

— Неделя у нас точно есть, а дальше посмотрим. Токио, по прогнозам моего штаба, ещё продержится от месяца до трёх. Как я уже сказал, штурмовать город, неся адские потери, или превращать его в руины, нет ни желания, ни смысла. Равно, как и устраивать пропагандистский шабаш. Истина — это не то, что познается со стороны и что тебе вешают на уши, а то, что переживается каждым человеком индивидуально. Чем больше японцев самостоятельно придут к мысли о необходимости возврата законной власти, тем меньше у нас будет проблем в будущем.

— А в столицу мы послезавтра возвращаемся? — блеснула Алёнка осведомлённостью о моём предстоящем визите к Императору.

— Да, прямо с утра. После обеда пройдут награждения во дворце у Императора, а на следующий день мне в Академии выступать, в связи с новым учебным годом, а потом, вечером, своим старпёрам — архимагам представлять новых девушек из Академии. Из радостного только старческие кислые рожи, когда они увидят сразу пятерых девушек в своих рядах.

После рассказанного мной скучного плана разговор за столом понемногу завял сам по себе, чему очень способствовала масса вкусняшек на столе. К примеру, Аю и Ляо только что открыли для себя севрюгу горячего копчения и раков, оттого в беседе участия не принимали, занимаясь чревоугодием и закатыванием глаз.

Да, расписание делового человека часто бывает простым и пресным, к тому же, заранее предсказуемым, как график движения локомотива, волочащего за собой не один десяток вагонов.

* * *

Благими намерениями вымощена дорога в ад. (Крылатое выражение в ряде языков).

Выглядел отец Феонил, духовник Императорской Семьи, чудаковато и необычно. Сложения он был весьма субтильного, что при его росте, чуть больше моего, зрительно делает его заметно выше. Юношеский блеск глаз и резкие, стремительные движения никак не сочетаются с гривой седых волос и длинной, чуть не в пояс, бородой. Со слов Алёнки, говорить батюшка умеет. Люди, заслушавшись, о собственных делах и заботах забывают, а иную проповедь он так вывернет, что ни одна женщина без слёз не уходит.

При дворе батюшка популярен. Бывают дни, когда за ним целая толпа придворных ходит. Всем что-то нужно от него. Кто-то хочет жениться, и спрашивает совета, кто-то развестись и нужно благословение. Кто-то вознамерился жениться во второй раз, или даже в третий, и всё равно хочет благословения и совета. И для всех у него находится неожиданный и точный ответ.

Приняв в себя множество человеческих исповедей, Феонил как бы и прожил не одну жизнь, а чуть ли ни целую сотню. Можно сказать, что при дворе он состоит не только духовником, но и душой этого общества избранных.

И вот эта позитивная личность, постоянно улыбающаяся и доброжелательная, вдруг ни с того, ни с сего, надумала меня строить. Впрочем, неправ. Причина, а точнее сказать повод, у батюшки имеется железобетонный — мор в Прибалтике начался. Эпидемия чумы. Две губернии уже на карантине. Напуганы все изрядно. Недавно одну эпидемию пережили, а тут вдруг вторая нагрянула.

— Добрых намерений у нас куда как больше, чем добрых дел, поэтому люди, имеющие добрые намерения, но не осуществляющие их, не будут считаться праведниками и не могут рассчитывать на попадание в рай, — вещал мне духовник Императорской Семьи, прицельно отловив меня во дворце, после процедуры награждения, у входа в банкетный зал.

Минут пять уже говорит, а про что, непонятно. Начал священник с эпидемии, а потом его на философию потянуло.

Поскольку я, зажатый им в угол, шансов вырваться практически не имел, оставалось согласно кивать, несмотря на то, что я, со своим кладбищем за плечами, на роль праведника никогда не претендовал. Насчёт рая, кстати, тоже не задумывался пока, некогда.

— Про добрые дела я понял. Надо на церковь что-то пожертвовать? — попытался я снять осаду и вырваться из окружения, пусть и состоящего из одного человека и двух стен.

— Это всегда дело богоугодное, но сейчас мы с вами о другом толкуем, — посмотрел на меня батюшка, как на дитё неразумное, — Про Академию, что при вашем Совете архимагов организована.

— Простите, Ваше Преосвященство, но я, в силу собственной недалёкости, так и не смог уловить всю глубину полёта вашей мысли, — слегка прикололся я над надоевшим мне собеседником, купающемся в произносимых им речах, — Никак мне не связать между собой Академию и добрые дела, идущие на пользу вашей пастве.

— Нет в твоём признании ничего страшного, — ничуть не напыжился, а даже наоборот, смягчил тон Феонил, — На то мы и существуем, чтобы верный путь указывать.

— Так укажите! — искренне взмолился я, надеясь наконец-то перейти от славословий к конкретике.

— Как ты смотришь на то, чтобы под патронажем церкви открыть целительский факультет в вашей Академии?

— Церковь согласна оплачивать обучение? — не поверил я своим ушам.

Нет, на строительство храмов они денег не жалеют, желательно, чужих, но свои…