Не было печали

Третий ключ вошел легко. И повернулся. Хельге Клементсен открыл дверцу банкомата и обернулся к Стине и налетчику.

— Мне нужно открыть еще один замок, чтобы достать касс…

— Девять! — Стине почти кричала.

Хельге Клементсен всхлипнул; пальцы его лихорадочно перебирали бородки ключей, как будто он внезапно ослеп и на ощупь пытался определить нужный.

— Семь.

Харри напряг слух. Все еще никаких полицейских сирен. Август Шульц взялся за ручку входной двери.

Звякнул металл — ключи упали на пол.

— Пять, — прошептала Стине.

Входная дверь раскрылась, и в помещение банка ворвались звуки улицы. Харри показалось, что издалека доносится так хорошо знакомый ему жалобный звук; вот он стих и сразу же возник опять. Вой полицейской сирены. Дверь снова закрылась.

— Две. Хельге!

Харри закрыл глаза и досчитал до двух.

— Вот, смотри! — Это уже кричал Хельге Клементсен. Он наконец справился со вторым замком и теперь, сидя на корточках, отчаянно дергал кассеты, которые, по всей видимости, застряли. — Сейчас, я только достану деньги! Я…

Слова его прервал пронзительный вопль. Харри перевел взгляд в противоположный угол и увидел перекошенное лицо женщины, с ужасом взирающей на неподвижный ружейный ствол, упирающийся в затылок Стине. Моргнув пару раз, дама умолкла и бессильно поникла над своей коляской, откуда, как бы на смену ей, тут же раздался с каждой секундой усиливающийся детский плач.

Когда первая кассета наконец-то сошла с направляющих, Хельге Клементсен потерял равновесие и едва не свалился навзничь. Он тут же потянулся за черной сумкой. В течение шести секунд обе кассеты с деньгами перекочевали в нее. Послушно следуя поступившей команде, Клементсен застегнул молнию на сумке и встал у банковской стойки. Распоряжался налетчик по-прежнему через Стине, голос которой теперь звучал неожиданно твердо и даже спокойно.

Минута и три секунды. Ограбление окончилось. Сумка с деньгами лежала на полу прямо посредине помещения. Через несколько секунд подъедет первый полицейский автомобиль. Через четыре минуты остальные машины перекроют все возможные пути отхода в районе места преступления. Каждая клеточка тела преступника в этот момент должна была бы кричать о том, что сейчас самое время сматываться отсюда. И тут произошло то, чего Харри никак не мог понять. Это было просто-напросто абсолютно лишено всякого смысла. Вместо того чтобы пуститься наутек, грабитель развернул стул Стине так, что теперь она оказалась лицом к лицу с ним. Наклонившись, он что-то шепнул ей. Харри прищурился. В ближайшие дни обязательно надо будет это проверить. Однако в данный момент он был убежден, что правильно все разглядел. Стине во все глаза смотрела на безликого грабителя, и по мере того как смысл сказанных им шепотом слов доходил до ее сознания, сама она изменялась в лице. Тоненькие, аккуратно выщипанные брови приподнялись, образуя две высокие дуги над глазами, готовыми, казалось, выскочить из орбит от изумления; верхняя губа искривилась, а уголки рта опустились в подобии усмешки. Ребенок умолк так же резко, как начал кричать. Харри перевел дух. Он все понял. Перед ним был стоп-кадр. Фотоснимок, сделанный большим мастером. Два человека, запечатленные в тот момент, когда один сообщает другому о вынесенном ему смертном приговоре. Лицо в маске на расстоянии двух ладоней от открытого лица. Палач и его жертва. Ствол ружья упирается в ямочку на шее прямо над висящим на тонкой цепочке золотым сердечком. Хоть Харри этого и не видел, однако догадывался, как под кожицей в этой ямке судорожно пульсирует жилка.

Приглушенный заунывный звук. Однако это не полицейские сирены — просто зазвонил телефон в прихожей.

Грабитель обернулся и посмотрел прямо в камеру наблюдения, расположенную под потолком над банковской стойкой. Затем он поднял руку в черной перчатке с растопыренными пятью пальцами, сжал ее в кулак, после чего выставил указательный палец. Итого шесть пальцев. Шесть секунд сверх отведенного им времени. Он снова повернулся к Стине, взял винтовку в обе руки и, держа ее на уровне бедра, поднял ствол так, что теперь он оказался прямо напротив ее головы. Затем он слегка расставил ноги, чтобы смягчить отдачу. Телефон все звонил и звонил. Минута и двенадцать секунд. Стине приподняла руку, как будто собираясь помахать кому-то на прощанье; в этот момент бриллиант в ее кольце блеснул.